Смерть в Кесарии

— Знаю. Если верить маме (а у меня нет причин ей не верить, она святая женщина), даже мне делали брит-мила по справке о медицинских показаниях. Но Наум Бройдер утверждает, что они оба родились в религиозной семье и что у Шмулика была брит-мила, как и положено, на восьмой день жизни. Потому Зеев Баренбойм, в прошлом — сосед Шмуэля Бройдера — потащил его ко мне. Ну? Какие будут предложения?

Алекс пожал плечами.

— Не знаю. Разве что пойти в русское посольство с портретом этого типа, — он кивком указал на карандашный рисунок, — и спросить, не знаком ли он им.

— Глупости, — фыркнул Натаниэль. — Во-первых, он жил в Израиле, по крайней мере, уже два года. А может, и больше. За это время сколько, по-твоему, было приезжих?

— В Министерство абсорбции? — неуверенно предложил Алекс.

— Еще лучше. В этот сумасшедший дом! И потом: что мы им скажем? Кого мы ищем?

— Человека, жившего здесь по документам Шмуэля Бройдера. Кстати, как думаешь, как он их заполучил?

— Они, — поправил Натаниэль. — Они заполучили. Не следует забывать о вдове.

— Ну, она-то могла не знать. Если вышла замуж уже после того, как сей гражданин стал Шмуэлем Бройдером.

— У меня есть на этот счет свои соображения, — сообщил Розовски.

— Какие именно?

— Об этом позже… Как заполучили документы? — Розовски немного подумал. — По словам Наума, брат его был довольно непутевым человеком. Пьющим, не в ладах с законом… правда, с советским, но, боюсь, отнюдь не из приверженности к демократии и свободе. Поэтому логично предположить, что он их просто продал. Тем более, что наши чиновники практически не присматриваются к фотографиям в удостоверении личности, им важен сам факт наличия документа. Правда, я не уверен в том, что эта сделка принесла Бройдеру счастье.

— Да, — сказал Алекс. — Похоже. Особенно, учитывая то, что он, — Маркин кивнул на рисунок, — совершал в дальнейшем.

— И как кончил, — добавил Розовски. — Так что? Что мы имеем? Имеем некоего человека, приехавшего из России, возможно, с женой…

— Или просто с женщиной, — вставил Алекс.

— Или просто с женщиной, — согласился Розовски. — У этого человека должны были быть весьма веские причины уезжать из России, видимо, припекло. При этом он, скорее всего, не еврей. Иначе воспользовался бы своим правом на репатриацию.

— То же подтверждают и сведения о похоронах, — снова вставил Алекс.

— Смотри-ка! — восхищенно заметил Розовски. — Соображаешь-то как! Прямо на ходу шефа опережаешь!

— Ладно тебе… — Алекс нахмурился.

— Да нет, все верно… Итак, мы ищем господина из России, имевшего там серьезные неприятности с правоохранительными органами или криминальными кругами — последнее тоже нельзя исключать. Что ж, попробуем получить информацию, — Натаниэль подошел к столу, снял трубку и набрал номер полицейского управления.

— Ронен? Привет, это Натаниэль. Похоже, мне сегодня везет.

— Не могу сказать о себе того же, — обычным своим мрачным тоном ответил инспектор.

— А что так? Тебя ведь можно поздравить, ты уже старший инспектор, — вспомнил Натаниэль. Маркин, услышав это, сделал круглые глаза и широко развел руками.

— Вот, и Алекс просит передать тебе поздравления.

Инспектор Алон сменил гнев на милость.

— Так и быть, — сказал он. — Выкладывай, что тебе нужно?

— Я слышал, у вас сейчас завязались нормальные отношения с Москвой.

— Откуда ты знаешь? — подозрительным тоном спросил инспектор.

— Слушаю новости. В частности, «Галей ЦАХАЛ». Там сегодня сообщили о визите Моше Шахаля в Москву… Слушай, а почему ты так со мной разговариваешь? — спросил Натаниэль обиженным тоном. — Я ведь тоже тебе помогаю.

— Скорее, мешаешь.

— Ты неблагодарный тип, Ронен. А Габи?

— А что — Габи? Мы бы его и так взяли.

— Ох, боюсь.

— И потом — что толку? Ты ведь и сам прекрасно понимаешь, что все концы оборваны… Ладно, это я просто ворчу, — сказал Алон. — Ты же знаешь мои привычки. Ты, например, в плохом настроении философствуешь. А я рычу на друзей. Что там у тебя, говори.

— Запроси у своих московских коллег сведения о Шмуэле Бройдере. Только… — Натаниэль немного помолчал. — Только одновременно отправь им портрет этого деятеля. А лучше — вообще не называй в запросе его имени. Просто переправь в Москву фото и поинтересуйся, не проходил ли у них оригинал в недавние времена по какому-нибудь делу. У меня есть серьезные подозрения, что в Израиле его внешность очень изменилась. Договорились?

Алон хмыкнул в трубку.

— Договорились, — сказал он. — Посмотрим. Подробностей, конечно, не будет.

— Почему? Будут. Но не сейчас.

— У тебя все?

— Все.

— Не буду задавать вопросов, я, кажется, понял. Бай.

— Что дальше? — спросил Маркин, когда Розовски положил трубку.

— Подождем, — ответил Натаниэль. — Подождем результатов.

9