Смерть в Киеве

Собственно, Дулеб даже не заметил отсутствия сугубо княжеских признаков в помещении Долгорукого; ему понравилось вот так сесть среди книг, возле живого огня, который весело трещал, заглушая половину молвленных слов, возможно слов несущественных, ибо всегда значительная часть сказанного людьми не имеет значения и должна считаться если и не вредной, то, по крайней мере, ненужной. Однако князь Андрей, который тоже поставил необходимым условием свое присутствие на допросе Сильки, не разделял Дулебовых восторгов, ибо сразу же спросил отца:

— Почему не в гриднице, княже?

— Хочу здесь, — сказал Юрий, — грех будет, ежели этот человек скажет неправду в моем жилище, где я уже не князь, а просто человек, как и все. Будешь говорить правду, Силька?

— А пошто мне врать? — удивился Силька, которого князь Андрей привел с собою и оставил тем временем стоять у двери. Сам сел рядом с отцом, тогда как Дулеб примостился на маленькой скамеечке, возле большой, богато украшенной книги, в которой с немалым удивлением узнал один из известных латинских кодексов.

— Пускай сядет перед нами, — предложил князь Андрей, — хотя и не знаю, долго ли будут длиться твои расспросы, лекарь.

— Должен стоять, как бы долго мы ни спрашивали, — сказал Долгорукий. — Кто сидит, становится равным с нами. Или ты хочешь примкнуть к лекарю, сравняв меня с этим человеком, на которого падает такое подозрение?

Силька метнул глазами туда и сюда, шевельнулся не столько испуганно, сколько удивленно, однако смолчал, то ли от учтивости, то ли ожидал, в чем же его обвинят, или же и в самом деле чувствовал провинность.

— И нужно все записывать, — выдвинул требование князь Андрей. — Хотя ты, княже Юрий, и не признаешь подробных записей, но здесь без них обойтись негоже.

— Я запишу, — подал голос Дулеб. — Иваница должен принести приспособления для письма. Пошел искать коней. Там мои пергамены.

— Должен бы беречь их с большим тщанием, — улыбнулся князь Андрей.

— Пребываю под рукой великого князя, — стало быть, незачем беспокоиться о чем-либо.

— Верно судишь, — похвалил его Долгорукий. — Тебе же, князь Андрей, ведомо, что в Суздале много лет, еще до твоего прихода на свет, ведутся подробные судебные книги. Не поощряю к писаниям подробным о быте и действиях повседневных княжеских, потому что для значительных случаев достаточно упоминаний кратких и исчерпывающих; обрисовывать жизнь в подробностях не следует, потому что подробности в большинстве своем позорные и грязные. Судебные же случаи каждый раз новые, потому их следует записывать для памяти потомков, а также для государственных порядков, ибо государство должно стоять на правде и благородстве.

Иваница принес письменные принадлежности, Дулеб приладился писать, кивнул Иванице, чтобы тот сел рядом с ним.

— Мы с Иваницей ведем это дело сообща, поэтому дозволь, княже, чтобы он присутствовал при сем.

Долгорукий молча кивнул в знак согласия, князь Андрей гневно шевельнулся, почувствовав себя оскорбленным тем, что его уравняли с простым слугою, но смолчал, надеясь надлежащим образом поквитаться с лекарем во время допроса Сильки, где два князя, вне всяких сомнений, должны были превзойти двух незнатных защитников сомнительной справедливости из Киева.

— Подойди ближе и встань вон там, — велел Долгорукий.

Силька послушно приблизился, остановился как раз между князьями и теми двумя из Киева. Но спросить его ни о чем не успели, потому что неслышно приоткрылась тяжелая дубовая кованная железом дверь и в палату проскользнул половчанин. Босой, в белой полотняной одежде, с накинутой сверху хламидой, тканной золотыми грифонами в кругах, он быстро пробежал мимо князей, подскочил к огню, выхватил пылающее полено, перебросил его в ладонях, швырнул назад в огонь, только после этого взглянул на тех, кто сидел в палате, еще больше сузил свои половецкие глаза, крикнул клекочущим, будто у настоящего степняка, голосом:

— Китан!

Князь Андрей встал, подошел к Ярославу, обнял брата.

— Не хотел тебя будить, брат, думал, спишь еще.

— А я не сплю. Никогда не сплю. Покуда спишь, много зла творится на свете. Не могу спать. Князь Гюргий скажет тебе про это. Пока спишь, могут приехать люди из Киева, а Киев всегда имеет недобрые намерения. Не был никогда в Киеве лишь из-за лености своей, а ты, брат, был и можешь подтвердить справедливость моих слов.

— Сын мой, — обратился к нему князь Юрий, — пойди в свою палату, у нас неотложное дело. По окончании князь Андрей заглянет к тебе.

— Не знаю Андрея. Это Китан! А ты не Юрий, и не Гюргий, и не Дюргий, а Дюр, как называла тебя моя покойная мать. Ты же называл ее Фро, что означает дождь или щедрость. Забыл, княже? А что такое Дюр по-половецки? Тоже забыл?