Смерть в конверте

Это удивило Бобовника: растяп и верхоглядов связными не назначали. Его самого Гаврилов со Студеным неоднократно экзаменовали, прежде чем доверить опасную работу. Тем не менее он скользнул к закрывшейся калитке и заглянул внутрь участка. Прежде всего его интересовало наличие собаки. На свое счастье, ни пса, ни конуры он нигде не приметил.

Немного в глубине – сразу за палисадником с сиренью и жасмином – стоял добротный деревянный дом с резными ставнями. Левее виднелся сарай, а за домом темнел большой фруктовый сад. Возможно, дальше на немаленьком участке были и другие постройки, но за деревьями и кустарником Ян разглядеть ничего не смог. Да и солнце уже зашло за горизонт, погрузив московские окраины в темно-синие сумерки.

Спохватившись, он глянул на часы и заторопился к выходу из тупика. За поворотом, на пересечении с проездом Соломенной Сторожки, Бобовник заметил двух мужчин.

– Борька! – радостно прошептал он, признав в одном из них старого знакомого.

* * *

Минуло больше часа с той минуты, как недавно назначенный связным Ян Бобовник попрощался с сержантом Луфиренко и исчез в дубовом молодняке. Узкий лесок тянулся вдоль правого берега мелкой речушки, в нем не заблудишься, в другую сторону не свернешь.

«Куда же он подевался?» – переглядывались разведчики.

– Можа в селе что приключилось? – переживал ефрейтор Дробыш.

– Кто его знает? – невесело отвечал сержант. – Подождем…

Подождали еще полчаса. Потом чуток отошли назад и заняли другую позицию, но так, чтобы видеть полянку, на которой встречались со связным. Но и следующие полчаса ожидания не принесли желанного результата: Бобовник на лесистой тропе так и не появился.

– Дольше оставаться здесь я не имею права, – с тяжелым сердцем проговорил сержант. – Уходим.

Бойцы поднялись. Пристраивая на груди немецкий автомат, Дробыш заметил:

– Ежели и задержался по серьезным причинам, то не страшно. Лишь бы живым из села выбрался. А выберется, так не маленький – найдет дорогу до лагеря.

К вечеру, после нескольких часов тяжелого восхождения, разведчики прибыли в лагерь. Луфиренко тотчас доложил начальству о происшествии.

Гаврилов и Студеный не на шутку встревожились. Бобовник мог попасть в лапы к гитлеровцам, и кто знает, чем эта катастрофа обернется для отряда. Фашисты умели допрашивать, могли развязать язык любому.

Спустя четверть часа Николай Степанович приказал сниматься с обжитого места и уходить выше в горы. До наступления темноты отряд плутал по лесистым склонам, отдаляясь от перевала Маски. Подходящее место для лагеря нашли у подножия горы Эмула-кая. Ровная площадка под кронами смешанного леса, неплохой обзор на север и юг.

В палатках на первую ночь разместили женщин и двух больных. Кое-как переночевали, а утром занялись обустройством: копали землянки, натягивали маскировочные сетки, заготавливали дрова, искали поблизости источники питьевой воды…

Две недели командир и начштаба не отправляли людей в долину. Затем снарядили группу разведчиков, чтобы те проводили в Бахчи Агишева. Алим шел на задание без связного. Приказ гласил: разведать обстановку в селе, по возможности отыскать Ильяса, расспросить, что да как.

Агишев справился с задачей, и к вечеру группа без происшествий вернулась в лагерь. Агишев доложил о спокойной обстановке в селении, пастух Ильяс был жив-здоров. Он поведал о том, что последняя встреча со связным Бобовником не состоялась, а дней десять назад гитлеровцы и полицаи расстреляли во дворе комендатуры молодого мужчину. Сам Ильяс расстрела не видел, но ставшая свидетелем казни женщина довольно точно описала жертву. В описании пастух узнал связного Бобовника. Однако никаких арестов в селении не последовало.

– Значит, геройский был младший лейтенант, – заключил Гаврилов. – Не смалодушничал. Не выдал никого. Не рассказал о партизанском отряде.

* * *

Настойчивость Екатерины была вознаграждена: следующим связным Гаврилов назначил ее. Но с одним непременным условием – девушка должна соблюдать максимальную осторожность. Конечно же, она поклялась смотреть в оба и действовать в Бахчи-Эли строго по наставлениям старших товарищей. На том и сошлись.

Первый раз она спустилась в село с тем же Агишевым в шумный базарный день. Паренек аккуратно провел ее мимо бурлящей площади, показал издалека комендатуру с трепыхавшимися на ветру флагами, усиленный пеший патруль и казарму, устроенную немецкими властями в бывшей начальной школе.

Узкими закоулками Алим привел девушку к заброшенному амбару. Вместе с ней обошел почерневшее здание по трескучему прошлогоднему сухостою, помог протиснуться в приоткрытую полусгнившую дверь. Вдыхая запах пыли, навоза и перепревшей соломы, Екатерина запоминала описание внешности старого пастуха Ильяса.