Смерть в «Кулуаре»

Марина собрала обе группы за одним столом и сказала, что на всех спальных мест не хватает, поэтому нужно будет спать либо валетом на одной койке, либо нормально по одному, но меняться через несколько часов.

Ни тот, ни другой вариант нас не устраивали, но другого выхода не было, потому что хижина была забита людьми под завязку. Переполнены были не только жилые помещения, но и само кафе. На лестнице, ведущей с нижних этажей в столовую, альпинисты устроили себе спальные места, поэтому спускаться и подниматься по ней было нужно, переступая через спящие тела восходителей.

Хозяин приюта бегал то вверх, то вниз, постоянно запинаясь о спящих альпинистов и крича, что всех выгонит на улицу. Но, естественно, на такое бы он не решился, учитывая, какой мороз был за стенами хижины. Тем более что за каждое такое место на лестнице ему заплатили по шестьдесят евро за одну ночь.

Марина сказала, что для всех забронировано только четыре койки, которые обошлись по восемьдесят евро, а Ростислав забронировал еще пару мест на лестнице. Так что нужно было распределить эти места между всеми и как-то попытаться выспаться перед штурмом вершины. Часа через четыре первых желающих выспаться должны были сменить остальные. Сама же она планировала занять одну из скамеек в прихожей рядом со своим рюкзаком, если ее оттуда не выгонят.

– Да, ребята, завтра идем так: я, Неля, Дима и Саша выходим раньше всех, около двенадцати ночи, поскольку вы сказали, что торопиться не хотите, – уточнила Марина. – Остальные выходят в час или полвторого ночи. Юра, ты ведешь остальную часть нашей группы, ну а Галя и Дима – своих.

– Я тоже не хочу торопиться, – сказал кто-то из параллельной группы. – Я пойду с вами.

– Хорошо, ты идешь с нами. Дальше… – продолжила Марина. – У каждого из гидов есть аптечка, поэтому в случае чего обращаемся к ним. Кому-то может не хватить той акклиматизации, что у нас была в Аржентьере, и накроет горняшка. Тогда всей группе, которую ведет один гид, придется идти обратно в приют. Остальные пойдут наверх. Это плохо, но на такой случай у нас есть еще один резервный день. А сейчас идите отдыхать.

– Ты обещала завести меня на вершину, – обратилась к ней Неля. – Помнишь?

– Да, я обещала, и я это сделаю! – с уверенностью ответила Марина.

Учитывая, что первыми согласились идти спать только три человека, я вызвался быть в четверке отдыхающих и пошел искать номер своей кровати.

Жилое отделение приюта представляло собой отдельный этаж с несколькими комнатами, отгороженными от общего коридора тонкими деревянными стенками. Прежде, чем я нашел свое спальное место, мне пришлось пройти через все комнаты, и, найдя наконец табличку с номером своего места, я лег на кровать.

Внутри комнаты было несколько двухъярусных кроватей, очень близко стоявших друг к другу. Почти все они были заняты людьми. В комнате было тепло и душно, а запах немытых тел резал нос.

Я пытался уснуть, но не мог. Нехватка кислорода давала о себе знать, хотя несколькими часами ранее, лежа на скамейке в кафе, я просто провалился в сон. Повалявшись так около двух часов, я встал и поднялся по лестнице в кафе, переступая через храпящих альпинистов.

В нем уже почти никого не было.

– Идите, кто следующий, – сказал я, обращаясь к ребятам из наших групп.

Я уже не помню, кто вызвался идти спать. Накопившаяся усталость не давала возможности сконцентрировать свое внимание, и я вышел на улицу. В небе ярко светили звезды, которые казались такими близкими, что к ним можно было прикоснуться рукой. Было около десяти часов вечера, когда я зашел обратно в хижину. До штурма Монблана оставалось около двух часов.

Марина, Юра и Дмитрий спали в прихожей, устроившись на деревянных скамейках и подложив под головы свои спальные мешки и куртки.

– Ты че не спишь? – неожиданно спросила меня Марина.

– Не спится, – ответил я.

– Вон свободная скамейка, – сказала она, показывая на деревянный настил. – Попробуй уснуть. Прогноз на завтра хороший, но все может измениться.

Я прилег на скамейку и попытался уснуть, но этого не получилось, потому что кто-то постоянно входил и выходил из хижины на улицу. От такого движения в коридоре загоралась лампочка, и яркий свет бил в глаза.

В половину двенадцатого ночи, перестав себя мучить надеждой на сон, я встал и хотел выпить чая, но не обнаружил ни своего термоса, ни бутылки воды, которую брал с собой на гору.

Протиснувшись между спящими на лестнице телами, я поднялся в кафе, но термоса и бутылки с водой возле столика, где мы сидели, не оказалось. Сонный официант сказал, что их забрал кто-то из нашей группы, поэтому я снова спустился в прихожую, чтобы спросить про это у Марины.

Она уже проснулась и наливала себе кофе.

– Слушай, кто-то забрал мой термос и бутылку воды, – сказал я ей. – Ты не видела?

– Нет, – ответила она. – Может, в кафе?

– Там их нет. Я уже сходил. Официант сказал, что это был кто-то из наших, – сказал я.

– Тогда нужно искать по комнатам, – предположила Марина. – Юра, ты не спишь? Если он не найдет свой термос, отдашь ему свой.