Смерть в Миракл Крик

Факт #5: Жанин ни разу ему об этом не рассказывала. И ему, и полиции, и Эйбу она сказала, что весь вечер, когда произошел взрыв, она провела дома.

Больше всего его раздражал этот последний факт, ее секреты и ложь. Целый чертов год прошел, а она ни словом не обмолвилась о пачке сигарет, которые достала из его машины или карманов, или где еще она могла их найти, и фактически передала из рук в руки убийце. Все это время она позволяла ему делать вид, что эта история с сигаретами не имеет к нему никакого отношения, притворялась, что она не знает, что он притворяется. Боже.

Чертов список. Чертовы факты. Пора задавать вопросы. Что Жанин было и не было известно о них с Мэри? Когда она вообще все выяснила, и почему не пришла к нему? Зачем, ради всего святого, было за его спиной идти выяснять отношения с подростком, швырять мусор ей в лицо? Когда Мэри убежала, Жанин просто оставила предметы на земле, так что любой мог найти? Или она… могла ли Шеннон быть права, что кто бы ни выкинул предметы, он и является убийцей, могла ли она быть этим кем-то? Только зачем? Чтобы причинить боль ему? Мэри? Обоим?

Мэтт взял мочалку. Укусы комаров сводили его с ума, теплая вода пробудила их, каждая клеточка мозга молила хоть чем-то, чем угодно, вгрызться в кожу, расчесать волдыри, пока не пойдет кровь. Он тер, сильно и быстро, наслаждаясь ощущением мочалки, кусающей кожу, мятным ароматом мыла.

– Милый, ты здесь? – дверь душа приоткрылась.

– Я почти закончил, – ответил он.

– Эйб пришел, – Жанин выглядела напуганной, на лбу проступили извилистые морщины. – Сказал, ему надо немедленно с тобой поговорить. Выглядит расстроенным. Кажется, – она поднесла руку ко рту и принялась кусать ногти, – он узнал.

– Узнал что? – спросил Мэтт.

– Сам знаешь, что, – Жанин посмотрела прямо ему в глаза. – Про сигареты. Про тебя и Мэри.

Жанин оказалась права. Эйб был в возбуждении. Он пытался скрыть его, улыбаясь, поздоровался с Мэттом за руку (Мэтт терпеть не мог рукопожатия, ненавидел взгляд отвращения и любопытства, которое появлялось на лицах людей прежде, чем их нормальные руки косались его изуродованной, но это лучше, чем неловкость, если он притворится, что не заметил протянутой руки), но вел себя дергано, и голос не предвещал ничего хорошего, когда он сказал, что они должны поговорить наедине, сначала с Мэттом. Наверное, Жанин права, Эйб узнал о них с Мэри, как они курили, все это. Что еще заставило бы Эйба так смотреть на него (точнее, избегать взгляда), как будто он подозреваемый, а не главный свидетель.

Оставшись наедине, Эйб сказал:

– Мы вычислили, кто звонил с вопросами о поджоге.

Мэтт едва сдержался от шумного выдоха: дело все-таки не в Мэри. Облегчение, которое он испытал, заново показали Мэтту, каким он был дураком, творя нечто, что могло навлечь на него столько позора при малейшем риске быть обнаруженным.

– Отлично, и кто же это? Пак?

Эйб сложил руки домиком и поднес к подбородку, посмотрел на него, словно принимая решение.

– Мы к этому еще вернемся, но сначала я хочу, чтобы вы посмотрели на это, – он положил перед ним лист бумаги. – Это счет, по поводу которого вы отвечали на перекрестном допросе, тот, где есть запись о звонке в страховую. Взгляните на номер телефона и время каждого звонка и сообщите, если вы не узнаете какие-то звонки.

Мэтт просмотрел список. В основном звонки в голосовую почту, в больницу, на работу, Жанин. Один звонок в центр репродукции, что было необычно (этими вопросами занималась Жанин), но не чересчур, он мог и сам позвонить, если опаздывал.

– Нет. Единственный звонок, который выделяется, это звонок в страховую.

Эйб передал ему второй документ: снова счет, только без верхней строки с датой и номером телефона.

– А здесь? Что-нибудь бросается в глаза? – спросил Эйб.

Как и на первом листе, здесь были звонки на его автоответчик, в больницу, на работу, на работу Жанин.

– Нет, ничего странного, – ответил Мэтт.

– Если не учитывать звонок в страховую, можете ли вы сказать, что один из списков больше похож на звонки, которые вы совершаете в течение дня?

Мэтт еще раз просмотрел списки.

– Наверное, второй, я обычно не звоню в центр репродукции. А что? В чем дело?

Эйб коснулся листов на столе.

– Это выписки за один и тот же день. Это – он постучал по второму, – запись звонков с телефона Жанин, а не вашего.

Мэтт переводил взгляд с одного листа на другой. Что-то в словах Эйба «не вашего» звучало загадочно, с тем оттенком «Ага, попались!», к которому он так охотно прибегал в суде, и Мэтт чувствовал, что это важно, но соображать было тяжело. Что же он упустил?

– Насколько я понимаю, у вас одинаковые телефоны-раскладушки, и вы однажды их перепутали, как раз когда-то в районе дня звонка в страховую, верно?