Смерть в мои планы не входит

Свиридов поморщился: вид трупа был ещё тот: тело, до поясного ремня, огонь не тронул, а вот ниже брючного ремня… м-да. У полковника сложилось мнение, что человека погрузили в кипящую жидкость или в жидкий огонь. На лице покойника, дважды покойника – Свиридов усмехнулся, капитан, услышав смех, попятился от полковника – застыла маска ужаса, глаза вытекли, рот раскрыт в предсмертной гримасе ужаса.

– Ты успел узнать у хозяина какие-то подробности, Морозов?

– Так точно, успел. Ничего стоящего. Кац проснулся от шума, спустился по лестнице вниз, увидел труп. Что дальше произошло, вы знаете. Вам должен был позвонить дежурный по вашему Управлению.

– Позвонил, как видишь. Ладно, капитан, это дело мы у вас забираем, с твоим начальством я свяжусь. Бывай-здоров и не кашляй.

Свиридов вышел на улицу, посмотрел на небо: за время, проведённое им в ломбарде, небо затянуло свинцовыми облаками, поднялся сильный ветер. С запада к городу приближалась гроза. Где-то, пока ещё очень далеко, заворчал гром, по улице, поднимая с асфальта пыль и закручивая её в спираль, двигались небольшие «смерчи».

– Товарищ полковник, разрешите обратиться. По личному вопросу.

Полковник обернулся, посмотрел на капитана.

– Валяй.

– Как бы мне… – Морозов замялся – перевестись в ваше Управление? Я с капитаном Гогнадзе вместе учился. Да что там говорить, на одном горшке в детском садике сидели.

– Ты знаком с Тимуром, что ли?

– Так точно, товарищ полковник.

– Хорошо, я с Гогнадзе о тебе поговорю, капитан. Специфику нашей работы, я полагаю, ты не знаешь.

– Ну… Догадываюсь, – ответил Морозов. – Вы занимаетесь расследованием загадочных и необъяснимых дел. Как Малдер и Скалли из…

– Романтик, чёрт побери, – усмехнулся полковник. – Извини, скоро дождь начнётся. Бывай.

Возвращался домой Свиридов всё тем же коротким путём. На пустыре, где он встретил странного типа в костюме и шляпе, полковник споткнулся о женскую сумочку.

– Вот же курица, – покачал головой полковник, когда среди всяких-разных женских безделушек увидел паспорт своей соседки.

Уже находясь под козырьком подъезда, Свиридов увидел, как тёмно-синее небо прорезала яркая вспышка света, раздался продолжительный раскат грома, начался ливень. Свиридов достал мобильный телефон, позвонил дежурному по Управлению:

«Через два часа машина должна стоять у подъезда моего дома».

Не зажигая свет в прихожей, Свиридов направился на кухню. Когда он протянул руку к выключателю, услышал:

– Не стоит включать свет, господин Свиридов.

Полковник узнал этот голос и негромко выругался:

– Как вы попали в мою квартиру, уважаемый?

Тень в углу кухни шевельнулась, свет от очередной молнии осветил лицо улыбающегося незнакомца.

– Долго объяснять. Если честно, я не уверен, что вы поймёте. Только без обид.

– Куда уж мне со своим двумя высшими, – махнул рукой полковник, включая электрический чайник. – Чем обязан и, кстати, как вас зовут?

– На вашем языке моё имя звучит, как Дум. Полное? Пожалуйста.

Из всей тарабарщины полковник вычленил только последнее слово: «Ду-ю-м».

– У вас отменная выдержка, полковник. Другой бы на вашем месте схватил со стола нож и…

– Это никогда не поздно сделать. Извините, мне нужно проведать больную супругу.

– Вы и ваша супруга больше не вспомните о болезни, о раке грудной железы. Это мой подарок за вашу сдержанность, господин Свиридов, и небольшой аванс, задел на прочное, дальнейшее сотрудничество. В будущем, конечно.

– Но как? Это же онкология! – воскликнул Свиридов. – Грешно над этим смеяться, Дум. С такими вопросами у нас шутить не принято. Вообще, от слова совсем.

– А кто смеётся? Я не шучу. Можете убедиться, что я не обманул.

На прикроватной тумбочке горела светильник, Марина безмятежно спала. На щеках разлился здоровый румянец, жена во сне улыбалась. Свиридов плотно притворил дверь, некоторое время постоял с закрытыми глазами. Такого выражения лица у жены не было уже очень давно. На протяжении четырёх месяцев. Перекрестившись, полковник зашёл на кухню. На столе лежала аккуратная стопка исписанной бумаги, какие-то фотографии. Предложив гостю чай, кофе, Свиридов занялся приготовлением приборов, но когда услышал слово «итак», он, обернувшись, сказал:

– Ненавижу это слово, Дум. Итак – это сродни итого. Конец чего-то, окончание пути или начатого дела. До подведения итогов нашего разговора, встречи – ещё далеко. Мы в начале нашего совместного пути. Не так ли?

– Не совсем. Вы большую часть сложного пути уже проделали, причём, без нашей помощи. Но сейчас мы вынуждены вмешаться. Всё плохое началось очень и очень давно, господин Свиридов. А именно, в одна тысяча девятьсот восьмом году.

– Минуточку, – Свиридов налил в чашки кипяток, поставил на стол сахар, кофе. – В девятьсот восьмом году произошло только одно известное мне событие. Значимое не только для России, но и для всего мира.

– Всё верно. Тунгусский метеорит. Но я предпочитаю говорить, как это сейчас принято, так называемый Тунгусский метеорит.

– Удивите меня, Дум, – Свиридов открыл дверь на балкон, закурил сигарету. – Ломайте стереотипы, разрешаю. Сносите нахрен мои скрепы, я жду.