Смерть в мышином королевстве

На площади перед собором Семи Святых Мышей, в котором должно было проходить венчание, собралось столько народу, что и зернышку негде было упасть. Казалось, весь Маусвиль пришел поглазеть на участников церемонии. А поглазеть было на что. Один за другим к собору подкатывали роскошные экипажи. Высадив своих нарядно одетых пассажиров, они тут же отъезжали, чтобы освободить место для других, не менее роскошных карет и ландо.

Когда появилась невеста в белом подвенечном платье, толпа приветствовала ее радостными криками. Если бы только эти праздные зеваки знали, с каким трудом давался бедной Матильде каждый шаг. Она шла к алтарю, а ей казалось, что она идет на эшафот. Густая вуаль, составлявшая часть свадебного одеяния, скрывала мертвенную бледность ее лица не только от ликующей толпы, но и от ее отца, который вышагивал рядом с ней, гордо подняв голову и расточая улыбки за них обоих.

Гомон толпы слегка поутих, стоило невесте скрыться в соборе, но лишь для того, чтобы через несколько минут разразиться с новой силой: это собравшиеся на площади приветствовали короля и королеву. Рука об руку, королевская чета прошествовала ко входу в собор, и как раз в этот момент часы на башне собора пробили шесть, возвещая начало торжественной церемонии.

Однако, и тех немногих избранных, которые собрались внутри собора, и тех, кто толпился снаружи, одинаково ждало разочарование. Часы пробили четверть седьмого, а церемония все не начиналась.

Кардинал Моцарелла, которому по просьбе короля предстояло провести обряд венчания, старался ничем не выдать своего нетерпения. Но только он один знал, какого труда ему это стоило. Время от времени он бросал тревожный взгляд на собравшихся дам и кавалеров, и когда его глаза встречались с глазами короля, ему не оставалось ничего, как недоуменно пожимать плечами. В данном случае этот жест означал: «Ума не приложу, куда он мог запропаститься».

Собравшиеся начали перешептываться. Поначалу никто не понимал, в чем причина задержки. При этом причина была проста — отсутствовал жених. Один из главных виновников торжества просто-напросто не явился на свою собственную свадьбу! Свадьбу, на которой присутствовал сам король!

Башенные часы пробили половину седьмого, а маркиза все не было. Теперь уже все знали, почему кардинал не торопится объявить начало церемонии, и начали строить догадки и предположения.

Простой мышиный люд, собравшийся снаружи, делал то же самое, только более громко и бесцеремонно, сопровождая свои догадки непристойными шуточками в адрес жениха: народ не любил маркиза Камамбера.

Поэтому неудивительно, что никто в толпе даже не заметил, как к одному из боковых входов, которыми пользуются только служители собора, подъехала крытая повозка и из нее выскочил довольно воинственного вида субъект, который тут же торопливо скрылся внутри. Неизвестный, видимо, неплохо ориентировался в соборе, потому что, ни разу не заплутав в лабиринте ходов и переходов, вышел именно туда, куда направлялся. Переговорив со служителем, он остался ждать в небольшом помещении, откуда через щель в занавесе мог видеть часть собора и кардинала Моцареллу, о чем-то оживленно переговаривающегося с королем. Незнакомец проследил взглядом за служителем, который, остановившись на почтительном расстоянии от собеседников, терпеливо ждал, когда кардинал обратит на него внимание. Заметив его, кардинал извинился перед королем и подошел к служителю, и тот тихо передал ему предназначенное для него сообщение. Кардинал бросил взгляд на занавес, за которым скрывался незнакомец, кивнул, и, еще раз извинившись перед королем, присоединился к незнакомцу, в котором узнал шефа мышиных жандармов.

— Что стряслось, господин блюститель порядка? — спросил кардинал склонившегося перед ним жандарма.

— Беда, Ваше Преосвященство! Маркиз Камамбер мертв.

— Как, мертв?

— Его нашли полчаса назад на полу в его кабинете. Видимо, смерть наступила в тот момент, когда Его Светлость уже собирались отправиться в собор. Во всяком случае маркиз был во фраке и с бутоньеркой в петлице.

— Отчего он умер, не известно?

— Не исключено, что имеет место факт насильственной смерти.

— Попросту говоря, вы полагаете, что маркиз убит?

— Не осмелюсь утверждать наверняка, но некоторые обстоятельства свидетельствуют именно об этом. Комиссар Лимьер настаивает на дополнительном расследовании.

— Час от часу не легче, — пробормотал кардинал, на которого свалилась труднейшая задача: как сообщить собравшимся о случившемся, не вызвав ненужного ажиотажа? Перед собором толпы народа, и все возбуждены сверх меры. Одно необдуманное слово, и неизвестно чем все может закончиться.