Смерть в объятиях прибоя

— Не застукают, я знаю, как пройти незаметно, — заявила Надежда, подбирая подол и держа его на отлете, словно сказочная принцесса. — А куда мои туфли делись?

— Утром найдешь, сейчас по всему пляжу шарить в темноте бесполезно. Идем, а по дороге расскажешь, что за катер ты видела тогда. Тогда — это когда Сашку убили? В ту ночь? — Женя зашипела от боли, ударившись пальцами босой ноги о камень, и остановилась. Надежда в темноте ткнулась в её спину.

— Да, я только недавно вспомнила, что когда мы с ним разговаривали, то вроде бы какая-то большая лодка была с другой стороны забора, у причала. И там фонарь горел, и кто-то шлялся. Но вот кто — я не рассмотрела, да и не до того мне было. — Надежда побрела вперед, спотыкаясь и ругаясь. Кто бы мог подумать, что передвижения по обычному пляжу могут вызывать столько проблем.

— Ты об этом майору говорила? — догнала её Женя.

— Как бы я сказала, если вспомнила об этом только в бильярдной? Дремала там, и вдруг всё это мне сразу вспомнилось, в картинках.

— А тебе не приснилось?

— Может, и приснилось. Только приснилось именно то, что было тогда. Я все это время тряслась… Зачем я тебе все это говорю? А, да черт с ним! Все равно темно. В общем, психовала я, психовала, а потом мне все стало пофигу, когда напилась. — Надежда бормотала на ходу, словно разговаривая сама с собой, совершенно не оглядываясь, идет ли за ней Женя. — И тогда я решила, что теперь мне всё до задницы. И сразу вспомнила про эту лодку. Или катер. А там — губернатор. Мог губернатор приплыть и Сашку хряснуть по голове? — Надежда остановилась под первым фонарем нижней террасы и картинно взмахнула рукой. При этом мокрая юбка шлепнула её по ногам.

— Успокойся, не мог! — ответила ей Женя. — Губернатор тут, говорят, и не бывает.

— А кто бывает? — двумя пальцами опять подобрала липучий подол Надежда.

— Ну откуда мне знать? Только ты про этот катер непременно скажи майору. Пусть он и разбирается.

— Ладно, скажу, — согласилась Надежда. — Куда ты идешь?

— Как куда? В дом, — удивилась Женя.

— Погоди, не туда, давай зайдем через подвал, тогда нас в таком виде ни одна собака не увидит, — потащила её Надежда влево по дорожке.

Они обогнули дом понизу и потом поднялись к нему. Только тут Женя сообразила, что виденный ею несколько раз приямок у дальнего угла дачи есть ни что иное, как вход в подвал. Почти на ощупь они стали спускаться по крутой лестнице. Женя чертыхалась в темноте, вспоминая, что у неё в кармане джинсов остались безвозвратно погубленные зажигалка и сигареты. Хотя зажигалку можно попробовать потом просушить. Что ещё было в карманах? Бух! Это Надежда, не удержав равновесия, споткнулась на последней ступеньке и врезалась в дверь.

— Пришли!

Через эту дверь они попали на нижнюю площадку боковой лестницы и уже без всяких приключений, потому что она была нормально освещена, поднялись на второй этаж. Шлепая босыми пятками, Надежда быстренько скрылась в своей комнате, а Жене ещё предстояло пересечь холл. Только бы никого не встретить!

Она кралась по коридору босиком, в мокрой рубашке, едва доходящей до середины бедер. Одной рукой Женя прижимала к груди кроссовки, в другой держала кое-как свернутые мокрые джинсы. Ну и видик! Наверняка Инга с балкона подсматривает, вытаращив глаза. Проклятье, этого только не хватало! Из «зеленой» комнаты, которая располагалась сразу за Жениной «желтой», вышел задумчивый Гоблин. При виде Жени задумчивость слетела с него моментально. Нельзя сказать, что он был поражен, но движением правой брови всё же выразил некоторую озадаченность.

— Только посмей что-нибудь сказать! — прошипела Женя, скрываясь за дверью. И добавила, высунувшись из-за неё: — Мы просто купались.

— С кем? — спросил Гоблин у закрывшейся двери и пожал плечами. — И почему одетыми?

ГЛАВА 15

Палий злился. На окружающих и на себя — за то, что позволяет себе злиться. А потом ему стало смешно. Захотелось плюнуть на всё, завалиться в кресло с какой-нибудь печатной белибердой и бутылкой пива и погрузиться в мир размахивающих бластерами космических авантюристов. Или потолковать за жизнь с глазу на глаз с кем-нибудь из старых приятелей — с Борькой или Никитой, к примеру. Только непременно с глазу на глаз, чтобы вырваться из этой тягучей атмосферы, когда каждому хочется обвинить кого-то другого в прошлых бедах, найти им причину и припомнить чужие ошибки. Это было похоже на ковыряние уже подсохших ран, беспокоило и действовало на нервы.