Смерть в партере

Выдав свой эмоциональный монолог и обведя отрешённо руками уже не свою квартиру, Маргарита сидела пришибленная, но жалко мне её не было ни на йоту — за что боролись, на то и напоролись. В основе моего личного видения мироустройства лежит априори доказанный тезис, что мы всегда получаем то, что отдаём. Это про энергетическую направленность поступков и эмоций, нами во вселенский космос отправляемых. Откуда мы назад получаем импульс именно с тем знаком, который сами туда отправили, — всё, на мой взгляд, предельно просто в базовых постулатах мироздания…

Но ни под каким предлогом не собирался я объяснять их несчастной вдове, бисер перед свиньями метать — занятие порожняковое, однако проявил внешне участие и высказал намерение помочь тоном дружеским: «Марго, не раскисай! Пока ещё ничего не потеряно — надо действовать! Понимаю, что ты в ауте, но давай соберись, и будем думать, что можно сделать. И главное, ты сама завещание видела? Может, это вообще понты?»

Оказалось, что не они — предусмотрительная Диана даже принесла и торжественно ей вручила нотариально заверенную копию: «И ты бы видел, как эта уродина убогая улыбалась мне в лицо, его передавая. Чуть не обосралась от радости, видя, как я офигела от такой новости!»

Завещание оказалось короткое: действительно, всё движимое и недвижимое имущество сестре, а удивила меня дата — многолетней давности документ. Как я вспомнил, приблизительно тогда их родители погибли. И это в таком случае вполне логично, возможно, даже есть похожее завещание от неё на него. Но Марго эти незначительные детали не волновали, и я не стал на них акцентировать внимание, а сфотографировал документ и продолжил соучаствовать в её горе: «Да, не понты… Конечно, надо будет его оспаривать через суд, это затянет процесс наследования, и, может, что и успеешь отжать. Но вряд ли есть шанс такой процесс выиграть, надо что-то порадикальнее придумывать…»

И Марго оказалась предельно радикальной: «А что тут думать? Мочить надо тварь эту! Я не вижу никаких других возможностей!» И хотя этим предложением она меня не удивила, ждал от неё подобного, я изобразил крайнее изумление: «Марго! Да ты в своём уме?! Мало того, что это уже не радикально, а криминально, так ещё и полный идиотизм — все подозрения будут на тебя! Совсем ты сдурела с горя, что ли?» Марго признала, что погорячилась, разрыдалась семью ручьями и сквозь слёзы умоляюще смотрела на меня, демонстрируя полную покорность. И тут как раз наступил момент для отложенного способа утешения, а мы оба, очевидно, хотели разыграть эту ролевую игру — грубо, силой, до слёз… И я вошёл в образ жёсткого мачо и сделал с бедняжкой всё… Оргазм был фееричен, и под него я и придумал!

Придумал и как процесс наследования задержать, и как, что главное, мне самому на Диану выйти, хотя про это я Марго не упоминал: «Умничка, отлично всё сделала, хорошая девочка! Есть теперь у меня идея! Иди, бери ручку, бумагу, садись, будешь писать заявление в полицию. И в нём — обвинять Диану в убийстве брата! Аргументы я по ходу придумаю, там додумаем, но нам сейчас важно тормознуть процесс наследования. А если будет такое обвинение, то тормознётся! Появится время, и будем думать, что дальше делать. Ясно? Пиши, я тебе диктовать буду».

Марго сидела голышом, подгрызала на нерве ручку и катала донос под мою диктовку. Закончив же, подписалась, поставила завтрашнюю дату, и я его забрал: «Есть у меня хорошие друзья в органах, завтра дадим ему ход. Пока продумаем ещё доказательства для твоих обвинений, а ты давай-ка расскажи мне теперь всю правду про Марата, и что ты сама в этот день делала. Учти, я смогу тебе помочь, только если ты со мной будешь предельно откровенна и честна!»

И «честный» рассказ оказался весьма познавательным и довольно полезным для моего расследования, ибо в тот вечер Марго за Маратом… следила! «Он, хотя и не рассказывал ничего, но был на взводе, когда домой заехал. Я за семь лет-то очень хорошо его изучила и понимала: что-то предстоит, чего-то он ждёт и нервничает от этого. А мне нужен был на него компромат, чтобы припугнуть, если он опять про развод речь заведёт. Взяла я камеру, волосы убрала, бейсболку надела, очки тёмные и за ним вышла. И я знала, куда он сначала пойдёт — в салон, к педику своему, лоск навести, созванивался с ним из дома. Оттуда он такси вызвал, я за ним поехала и до Большого театра доехала. Он там тёрся со своими коллегами, я нафотографировала, но ничего такого не было. Потом посидела там, возле фонтана, подождала. Думала, может, он после него куда направится, не из-за балета же Марат так напрягался. А он в морг прямиком отправился…»

Мне стоило некоторого труда никак не выдать удивления очередным столь поразительным совпадением — теперь не суммой в полмиллиона, а местом: Марго присутствовала на Театральной площади в момент убийства, совершённого в здании на ней! И теперь я хотел знать, что она там видела: «И больше он сам, а не вперёд ногами, из Большого не выходил? Ты до которого часа сидела?»