Смерть в пионерском галстуке

Настя не села, но привалилась спиной к стене. Та показалась почти ледяной. Да и вообще здесь было слишком прохладно, а на ней только брюки, майка и легкая куртка с коротким рукавом. Волоски на коже опять вздыбились, но теперь уже больше от холода.

Она не смотрела, чем занимались другие. Какая разница? Теперь ей тем более не сбежать – они находились в замкнутом пространстве, и Дима почти не сводил с нее глаз, сторожил.

В какой-то момент она даже сомкнула веки, чтобы хоть ненадолго отвлечься от происходящего, попыталась сосредоточиться на мысли: если Миша благополучно добрался до Покровского, Сэм уже в курсе. И ему больше не шестнадцать, теперь он взрослый мужчина. Еще и Николай Васильевич заверял, что он способен помочь. Значит, надо держаться и тянуть время.

Хотя, конечно, Миша мог и не добраться – не нашел дорогу или его перехватили.

Нет, об этом она точно не собиралась думать. Лучше все-таки надеяться. Пусть и на чудо. В этом она не отличалась от остальных людей, вот и повторяла про себя, тоже как заклинание – Сэм ее спасет. Как в прошлом.

Холод быстро проникал под кожу. Настя почувствовала, как внутри рождается дрожь. Не хватало еще затрястись перед этими уродами. Они ведь наверняка решат, что это от страха.

Она стиснула зубы, напряглась, открыла глаза и едва не вскрикнула, обнаружив рядом человека. Тот тоже пришел вместе с ними и ни разу за все время не снял с головы капюшона.

– Пей, – произнес он требовательно, поднес к Настиному лицу флягу с неизвестным напитком, остро пахнущим травами.

С чего бы такая забота? Аромат показался знакомым. Возможно, в других обстоятельствах Настя бы и глотнула – в горле действительно давно пересохло, – но не сейчас.

Она плотно сжала рот, отвернулась, отстранилась, насколько получалось.

– Не хочет – не надо, – прошипел Елизаров, растянул губы в улыбке, больше похожей на оскал. – Пусть проникается.

Чем именно она должна проникнуться, Настя даже предполагать не решалась.

– Ты будешь чувствовать все, – с нескрываемым удовольствием продолжил он, приблизившись и наклонившись к Настиному уху. – И еще пожалеешь, что отказалась испить, когда тебе предлагали. Но так даже лучше.

– А не боитесь, что я проникнусь чем-то другим? – Настя постаралась встретиться с Елизаровым взглядом. Она уже дошла до той стадии, когда страх не угнетал, не душил, а порождал какую-то отчаянную дерзость. – Что моя кровь вас отравит? Я ведь правильно поняла? Вы приготовили мне роль жертвы?

Она вполне осознавала, что слишком мелко цепляет этого садиста. Все ее уколы как укусы комара для слоновьей шкуры.

– Но у вас все равно ничего не получится. Если вы даже с собственным сыном не смогли справиться.

– У меня нет сына, – вывел Елизаров бесстрастно.

– Потому что вы сами его убили? И все это время считали, что он давно сгнил, как его мать? – Настя хотела рассмеяться, но застывшие от холода мышцы не очень-то слушались. Вряд ли у нее даже улыбка получилась, скорее, тоже кривой оскал. – Только вот… у вас и тут ничего не получилось. Потому что он жив. Слышали? Жив! – повторила она со злорадным торжеством. – И сейчас сюда едет полиция, МЧС, скорая.

– Что ты несешь? – прорычал Елизаров, вперился в ее лицо горящим взглядом.

Все-таки Настя его зацепила. Правда, чем это обернется для нее, она уже не представляла.

Елизаров вскинул руку, обхватил ее подбородок, до боли впиваясь пальцами. Но она и сейчас попробовала улыбнуться, проговорила, пусть и с трудом:

– А вы что, правда не знали?

Он скрипнул зубами, но тут же опять вернул лицу безразличное каменное выражение, произнес:

– Плевать. Все равно Семен для меня пустое место.

– Правда? – ничуть не поверила Настя. – Именно потому вы в него и стреляли? В пустое место.

– Хватит! – рявкнул Елизаров. – Разговор окончен. Уже пора. – Отпустил подбородок, но сразу вцепился ей в волосы, потянул, заставляя нагнуться.

И тут же кто-то сзади умело ударил Настю по ногам – те легко подогнулись, и она рухнула на колени, зажмурилась, стиснула зубы, чтобы не зашипеть от боли. А Елизаров бросил в сторону:

– Снимите с нее наручники. И подайте атам [1].

Тяжелая рука, по-прежнему не выпуская волос, давила на затылок, не позволяла поднять голову и разглядеть происходящее. Но Настя и без того поняла, что к ней опять подошел Дима, наклонился, вставил в замок наручников ключ, повернул. Браслеты, щелкнув, раскрылись и легко соскользнули с запястий. Кровь застучала в висках, в ушах зазвенело, но она все равно расслышала приближавшийся шум – кажется, шорох и шаги. Подумала: наверное, ребят привели.

Неужели с ней разделаются прямо у них на глазах? Хотя, скорее всего, они тоже будут не в себе, ничего не запомнят и не поймут. Но лишь бы их оставили в живых, бросили на месте, как тогда лагерных. Ведь сама она сейчас, как бы ни желала, ничего уже не могла для них сделать.

Все ее недавние угрозы на самом деле оказались бессмысленным блефом. А надежды – пустыми. Рассыпались, разлетелись в прах.

Глава 37