Смерть в прямом эфире

Маленькая Дженни высоко держит подбородок и щурит глаза, расправив плечи и явно намереваясь хорошо исполнить новую роль. Затем отпускает руку Китти, чтобы потянуться в темноту позади.

Тряся головой, Вэл безмолвно шепчет: «Нет!» Она никогда не высвобождала ладонь, за которую держалась сестра. Всегда только ту, что соединяла их с Айзеком. Всё неправильно, совсем неправильно.

Маленькая Дженни сосредоточенно хмурится и шарит позади себя. Тянется, тянется и тянется, пока пальцы не нащупывают нечто мягкое. Тогда она достает плащ из темноты с тем же рвущимся звуком, какой тот издал в недавнем кошмаре Вэл. Затем снова берет Китти за руку, зажав волшебную вещь между их ладонями, а не держа вместе с Айзеком, как следовало бы. Все начинают петь, не открывая глаз.

– Нет, – шепчет Маркус, качая головой и хватая Хави за руку, точно хочет утянуть его за собой прочь от того, чему они оба вот-вот станут свидетелями.

Однако никто из их группы не способен отвести глаза от экрана. Песня звучит неправильно: не тот темп, не та мелодия. Дети никак не могут попасть в унисон. Маленький Маркус зеркальным отражением своей взрослой версии качает головой с встревоженным выражением лица. Юный Хави начинает петь громче, будто компенсируя неуверенность остальных. Из-под очков Айзека по щекам текут слезы. Китти сжимает его ладонь и задает вопрос, который не получается расслышать. Дженни старается изо всех сил, выводя мелодию, пытается всё исправить, пытается утвердиться в новой роли.

Песня заканчивается на неблагозвучной ноте, которая будто повисает в воздухе, медленно растворяясь в темноте. Дженни берет плащ, подкидывает его и…

Вэл помнит, как проходит эта часть. Знает в точности, что должно последовать далее, теперь, когда, наконец, видит, в чем именно заключалась неправильность.

Дети в кругу, закрыв глаза, пели одни и те же слова в одно и то же время, позволяя руководившей процессом Валентине опереться на общий мотив, эхом отражающий ее намерения, и достать плащ из темноты с той же легкостью, с какой вытаскивают платок из коробки. Стоило лишь захотеть – и заветная вещь появлялась.

Затем следовало как можно быстрее подбросить плащ в воздух и сразу же схватить Айзека за руку, снова связывая друзей в единую цепь надежды, чуда и общности, которая удерживала тьму снаружи, в то же время не выпуская волшебство изнутри. И подчиняя его. Всегда с закрытыми глазами, всегда. Тогда в круг вливался поток холода, ледяной волной затопляя ребят и служа вестником изменения, после чего возникало воплощение магии, темная фигура.

Но на экране разворачивается совсем иная картина. Валентины нет, песня спета неправильно, и Дженни не может удержать мрак.

Плащ не опускается медленно на пол, очерчивая силуэт Господина Волшебника, а вместо этого мечется из стороны в сторону, дико кренясь, пока не падает, полностью сливаясь с окружающей чернотой.

– Папа? – шепчет юная Дженни, вглядываясь в пустоту, где всё никак не появляется Господин Волшебник. – Папочка?

– Выключите это, – умоляет взрослая Дженни, но так и не отводит глаз от экрана.

Как и никто из них.

В кругу новая руководительница отпускает руку Китти и тянется в сторону центра. Чернота вздымается волной, накатывая на самую младшую из друзей – самую уязвимую, ту, кого легче всего поглотить. Сестра Вэл исчезает под жадной тьмой, видны лишь руки. Одна держится за Айзека, а другая, пустая, словно ищет опору. Умоляет о помощи. Дженни взвизгивает и отпрыгивает. Айзек отпускает Хави и вцепляется в Китти обеими ладонями, а когда ее начинает утаскивать прочь, падает на колени и кричит:

– Помогите мне!

Но Дженни просто стоит на месте и вопит. Хави дергает Маркуса за плечо, стараясь увлечь за собой, потом сдается и убегает в сторону один. Юный художник, крепко зажмурясь, понемногу пятится, подвывая от ужаса и сопереживания.

Айзек не может больше удерживать Китти. Ее пальцы выскальзывают из его ладоней, и она исчезает во тьме. Там не видно ни следа малышки, ни ее силуэта, ни даже движения. Ничего нет. Не поднимаясь с коленей, повесив голову и ссутулив плечи, старший из друзей содрогается в рыданиях. Дженни по-прежнему кричит, протягивая руки, словно умоляя кого-то взять их. Маркус и Хави продолжают разбегаться в противоположные стороны всё дальше и дальше. Нет ничего, что могло бы их остановить, – ни стен, ни других препятствий. Лишь тьма, в объятия которой они стремятся.

Лишь тьма, которая поглотила Китти, будто ее никогда и не существовало.

Лишь тьма, которая выглядит и колышется в точности, как в кошмаре Вэл, когда она вытащила плащ из ладони.

Вопли тоже не прекращаются. Крики и плач звучат так громко, словно каждый из детей прямо рядом с Вэл, словно всё происходит сейчас. Словно ничего не закончилось тридцать лет назад и продолжалось всё это время, все эти годы.

Она чувствует себя выпотрошенной от кошмара случившегося, и пустота внутри ширится и ширится, чтобы вместить все крики. Весь ужас, отчаяние и надломленность. Все потери.