Смерть в живых образах

Главный был в хорошей физической форме, с щетиной и короткой стрижкой. И он умел о-очень многозначительно задумываться. – Вы слышали его, слушаемся. Если ещё кому–то будет что сказать, то вы должны сказать. Лично я считаю, что товарищ дело говорит. Хоть в это и трудно поверить и принять. Кроме того – воздух. Здесь были семена, Марта Николаевна – та самая женщина с цветком – говорит, что может попробовать их вырастить. Кроме того, в часть пустых комнат мы стаскали комнатные растения с администрации. Те немногие, что не сгорели. Поиск земли, горшков и новых побегов для взращивания – наша основная задача. Того что есть нам недостаточно.

Когда все разошлись, Глеб и Пётр пришли в комнату отдыха найдя место где можно наконец присесть. (На собрании им сидячего места не досталось). Это была достаточно просторная для подземного бункера на случай ядерной войны, комната с 4 столиками как в кафе в дальней части, бильярдом в центре и парой диванов в дальней от входа части. Остальная часть была завалена лишними панцирными кроватями и прочим, вроде не нужными, предметами и мусором, до уборки которого пока не дошли руки. В комнате о чём-то очень тихо говорили ещё семеро. И не смотря на прагматичный оптимизм главного, у них всех настроение было упадническое. Разговоры о потерянных близких и собственных жизнях наполняли хорошо освещённую комнату мраком. Пётр закрыл глаза и наклонившись над столом взялся за голову. От него буквально веяло тишиной и усталостью, как от чернорабочего после смены на стройке. Глеб понимал, что им всем нужно просто отдохнуть. Но он осознавал, что им сейчас действительно нужно. Он решил обратиться к Петру.

– Когда – он неожиданно для себя замялся – мы перешли через огонь, я почувствовал как у меня что-то вынули из тела. Убрали стенку между мной и… другим миром, наверное. Как в стерильную банку запустили бактерий и подкинули кусок плесневелого хлеба. Для полноты ощущений хозяина банки.

Пётр тяжело уронил руки на стол и откидываясь на спинку сиденья, глядя в глаза Глба устало произнёс – Не говори что из тебя щас выпрыгнет Князь Асмодей и затрахает нас до смерти. Вообще – вздыхая продолжил он – я почувствовал, как во мне что-то горит, что-то истончается. Но плесенью в меня пока никто не бросался.

– Это кто запасы продовольствия переводит? – грозно сказал подошедший глава, с лёгкой улыбкой на лице. С ним шёл парень, который стрелял по ожившей мифологии. Глеб сидел к выходу лицом и заметил их раньше Петра и уже знал что ему нужно узнать и от этих людей. В это время Глеб успел рассудить: «раз это "сгорание" испытали как минимум не все, это может нести опасность как для меня самого, так и для других. Возможно, что то странное чувство которое я испытал при обычном взгляде на себя в зеркале связанны. Но в гораздо большей степени меня беспокоил голод, который исходил из рук. Простое и обычное чувство голода, но… от рук? » Глеб каждый раз в "задумчивости" отводил взгляд когда ему казалось что сейчас ему протянут руку что бы поздороваться. На всякий случай, хотя ртов или присосок на своих ладонях он пока не замечал.

– На счёт предупреждения Пётр – Глеб указал ближней к главе рукой на своего товарища – вы надеюсь серьёзно к нему отнеслись? – начал сразу разговор на нужную ему тему. Мужчина перестал улыбаться и попросил жестом себе и Дане место.

– Я бы даже сказал оно было лишним. Мы все это испытали и видели ту толпу. Мне кажется, это было своего рода привлекающим запахом растения – мухожора. И рассчитано оно на подобных мухе безмозглых существ. Ну не станут разумные люди такой толпой бросать все свои пожитки и идти хер пойми куда через горящий город как на пункт эвакуации в рай. На что они могут там надеется? Что их увезут автобусами на оживший марс?

– Вам то от куда знать, вас там небыло. Может и вправду там открыли врата в дивный новый мир.

– Исходя из опыта. Вход в рай по партбилету только в секте. Никто из нас туда не собирается. Поскольку эти люди почти все – мои читатели, касательно главных вопросов у нас одно мнение. Хотя, благо, в деталях у нас большие различия. Будет о чём поговорить следующие двадцать лет в бункере.

– Я боюсь, – опустив взгляд на свою правую руку – вы все за это время уйдёте к нему. Почему – то я вышел из-под его влияния час назад и благодаря контрасту ощущений могу сказать – вы в опасности… – сделав паузу, он взглянул на тыльную часть своей правой руки. Она лишилась кожи. Ярко-красное мясо слега пульсировало. Кровь лилась по ней без вен и любых других сосудов. Небольшие реки, пересекая друг друга и не сливаясь, целенаправленно лились каждая в своём направлении. Пётр это увидел и несколько секунд глядел на руку, изображая у себя на лице субъективное неприятие объективной реальности. Проще говоря ахуевая. После посмотрел в глаза Глеба и закончил его мысль —

–…ведь ты рядом? – он сказал это шёпотом, но так, что его слова были услышаны как панический крик.