Смерть в живых образах

В зале было всего ещё три человека. Они сидели в разных его частях. Девушка в самом краю тихо плакала. Парень на переднем ряду откровенно рыдал. Примерно между ними сидела женщина лет сорока с домашним цветком в горшке на соседнем месте. Пустой её взгляд наводил больше тоски чем слезы этих двоих. Глеб предложил Петру стаскать сюда свои припасы и бабку. Это место очевидно лучше. Охрана радостно одобрила и узнав, что идти не далеко, послали с ними парня с пистолетом по имени Данил. Для охраны и грузоподъёмности. Было страшно доверяться незнакомым людям, но по ним было видно, что они простые гражданские. А сидеть в тлеющей сталинке страшнее и рисковее. Из ребят кто-то худощав у кого-то откровенно лишний вес. И держать у себя людей насильно для них смысла нет. Ну только как живые консервные банки, что тоже маловероятно, мягко говоря. Хотя в дороге парень, которого с ними отправили, их успокоил. Вообще они никого у себя не собирали. «Только вот несколько человек, считая вас, сами подошли.» Отказать они не могут, да и дополнительная пара рук и голова лишними не будут. Особенно если на них есть каска, а в руках оружие. Учитывая двух переростков (как назвал парень тех существ) бояться есть чего. Он и часть других из группы тоже видели ангела и слышали демона. «Голод – самая абстрактная из угроз.» Подумал Глеб.

По двору они переходили уже более уверенно, не от домов. Но всё так же боязливо озирались по сторонам. Душу Глеба раздирающе удручал вид неестественно светлого ночного неба, окутанного огнём и дымом. Они как в аду оказались. Даже земля светилась пламенем и освещая саму себя. Безумная игра теней от бесконечных огней сводила с ума. Группе всё время мерещились бесы и черти. Высотки в дали из–за близости к чёрным ветрам полностью окроплены пламенем и издали были похожи на упавшее Солнце. Дым мешал обзору, с каждым часом всё больше уменьшая предел видимости. В тоже время падающая чернь поджигала всё больше земли и улицы становились ярче. Глеб переживал, что если тление не прекратиться, то по улицам будет буквально невозможно ходить. Разве что в ботинках со стальной подошвой. И тут он вспомнил людей в актовом зале, вспомнил горшок в руках женщины. Только сейчас до него дошло. Дышать стало тяжелее не просто из–за огня. Воздух кончается. Он весь выгорает. В этот момент его охватило отчаяние. Он замедлил шаг, стало тяжелее идти. Да и зачем теперь куда-то идти. Воздух закончится очень скоро, новый не появиться, леса нет. Свои грехи исправить уже не нет времени. Это означает конец. Смерть надежды.

Обратив внимание своих чувств на то, что та тяжесть, оставшаяся на его душе, не позволит ему выйти из ада, он неосознанно усилил её до такой степени, что стало сначала невозможно идти вперёд, а вскоре и стоять. Он упал на колени глотая в панике едкий дым и последний воздух. Перед его глазами был раскалённый асфальт, в сознании горящее небо. Поверх всего этого всплывал Её образ. Что с каждым моментам осознания своего места в пути падения домино вызывало в нём всё больше страданий. Боль стала не естественной, плотной. Она парализовал его как укус паука – таракана. Он потерял возможность даже моргать. Удары давления крови в его череп вылились в черноту перед глазами. Боль разрасталась щупальцами с краёв в центр фокусировки зрения, где всё ещё мерещилась его мечта. После этого мгновения, пришёл страх осознания, что это не просто давление разрывало его сосуды в глазах. Это был взгляд в бездну. Чернота была абсолютна, осязаема и ощутима. Она росла от периферии зрения к центру фокусировки. Тогда пришло осознание, что его взгляд упадёт в небытие. Из всех стремлений, стараний, боли, и страданий, дальше была только смерть. Уши заложило, звон в них показался даже приятным. Это такое понятное и знакомое чувство, напомнило выход из рок-бара, в котором только что хорошо провёл время. Теперь его кто-то резко схватил. Ощущение что он "отлежал" всё тело. Оно стало ватным, чужим. Перед его лицом матерился Пётр. Тьма мгновенно отошла, а тело отдалось резкой и ужасно сильной, но короткой болью. Даня стрелял куда-то назад. И так, падла, громко, что кажется палил прямо в уши Глебу.

– Блять, что с тобой? Сука он умирает что ли. – впал в недоумение "богослов."-

– Бери его и беги! – надрывно орал резко возмужавший молодой паренёк с пистолетом.