Смерть в живых образах

Месть достал из-за пазухи короткий кухонный нож (короткий относительно собственных пропорций) и нанёс град колющих ударов. Страх заледенел, неопределённая темнота, заполоняющая всё пространство стала напоминать бьющуюся в агонии медузу или осьминога. Глеб смотрел на это заворожённый и в растерянности, пытаясь просчитать варианты исхода и действий. В пещере смешивались проникающий в душу холод и вязкая паутина страха, сдерживающая плоть. Глеб почувствовал, как паутина натянулась, делая воздух в пещере настолько плотным, что простого человека раскатало бы красным ковром по всему тоннелю. Страх умирает, источая копошащиеся фобии, растворяющиеся в ничто на глазах. Кроме одного черного длиннолапого паука, размером в ладонь – это Суть страха. Глеб сделал рывок в спину Мести и обломил с хрустом теневые лапы как сухие травинки об бок Демона. Месть развернулся, в слепом недоумении вяло держа нож. Глеб нагло выхватил его своими руками из вялой ладони и оттолкнувшись от торса Мести ушёл в тень. Паука раздавить он не успел, и тот остался в бесконечных пещерах. Парень вышел на вершине горы и утонул в своих чувствах. Нож – это не суть Мести, это и есть сама Месть. Трёхметровый мужик и вся гора – это самостоятельный, мелкий Демон, что был подчинён Местью. Нож буквально прирос к костям на руке. Он буквально ядовит для души и владевать им ужасно болезненно. Но Глеб почувствовал, что любой что убьёт его умрёт и сам.

– ужасно. – в болезненном раздумий произнёс он. Сила воли подавляла проявления Мести в теле и духе Глеба, сделав существование условно комфортным. Придётся искать способ избавиться от этого ножа. «А хотя, успею ли я дожить до того, как Месть завладеет мной» Глеб посмотрел на него в своей ладони и отпустил. Он не упал, повиснув на руке. «Дико. Теперь этот кусок железа часть моего тела» наращённые куски кости и мяса мелких демонов и абстрактные порабощение субстанции и подчинённые понятия, что он все это время использовал и непосредственное изменение его тела, добавление совсем инородной детали шатало сознание. Он поднёс нож к поясу и тот прирос к тазовой кости, продавливая мясо. К душе он закреплён неподвижно, а относительно тела передвигается свободно. «Моё тело все меньше напоминает человеческое.»

– Паук остался в горе. Он так слаб, что я его не чувствую. – сам себе проговорил Глеб. – Придётся его оставить Быть. – он посмотрел на полностью черное небо и ушёл в тень

Он вышел в пустыне, под навесом устья иссохшей реки Иордан. Перед ним лежали белые песчаные дюны, и он пошёл по ним пешком. Небо отражало слабый белый свет, источником которого было что-то возле Смерти. Ощущения путал идущий от всей пустыни равномерный фон смерти и отличить детали было невозможно. Жар пустыни больше не беспокоил его тело, но мёртвый песок беспокоил его душу. Он шёл по измельчённым костям всех когда-то живших существ. Человеческим взором края пустыни не увидеть, но Глеб видел куда уходят бесконечные останки – стекают словно вода в пустоту где-то в пустыне. Чисто-белый песок отражал весь свет что на него падал и отражал обратно в холодное беззвёздное небо, сияя снегом, но без радужных переливаний кристаллов воды. Только монотонный чистый свет. Спустя километры пути, на небе появлилась луна. Такая обычная, что даже вызывало ностальгию и чувство родства. Это удивляло и ещё восхищало бы, но только если бы триллионы трупов под ногами не давили на душу. Чем ближе Глеб подходил к песчаной воронке впадающей в пустую бездну, тем больше его разум окутывало обычное человеческое волнение. Даже живот заболел, что крайне удивительно. Песок вокруг и под ногами оживал. Дальние дюны рассыпались, образую гладко текущую сухую реку. Со временем её течение замирало и просыпались скелеты в другом месте. Спустя ещё километры пути, встав на медленно идущую высокую дюну, Глеб увидел источник света. Идеальный белый шар, без лучей озарял пустыню. Под ним, исходя из пустоты, восходила монолитная, толстая черная колона.