Смерть Вазир-Мухтара

4

Грибоедов запахнул халат и сжался. Было холодно в комнате. Он закрыл на минуту глаза. Потом он сказал: - Я не могу вас принять тайно ночью - все мои дела должны быть известны и явны. Мне не нужны секреты персиянского двора. Поэтому теперь вернитесь в дом свой. Подумайте хорошенько. И если вы действительно желаете вернуться на родину, приходите в другой раз, днем, чтобы я мог принять вас под свою защиту. Сашка в казакине, накинутом на исподнее платье, светил евнуху. Евнух спускался по лестнице. Грибоедов видел, как он остановился у конца лестницы, посередине двора и потом медленно, нехотя пошел прочь. В восемь утра принесли Грибоедову отказ шаха в выдаче Самсона. В восемь часов пришел Ходжа-Мирза-Якуб с тремя слугами во второй и последний раз. Ходжа-Мирза-Якуб остался в русском посольстве, и ему отвели комнату во втором дворе. Комната выходила на юг.

5

- Скажите, пожалуйста, правда ли, что, когда гарем выезжает за город, даются сигналы ружейными выстрелами и все убегают с дороги, а неубегающие подвергаются тюремному заключению? - Нет, это неправда. Когда мы выезжаем в Негеристан на гулянье, нет отбою от нищих и зевак. - Да, но Шарден описывает это. Шарден - надежный источник. - Вы забываете, господин доктор, что Шарден жил, когда существовали во Франции рыцари, а Россия, кажется, не имела даже императоров. Доктор Аделунг сидел у евнуха и расспрашивал его о восточных обычаях. - Я видел здесь у одной женщины бумажку на локте, даже несколько выше локтя, на веревочке. Что это такое? - Изречение из Корана. - Я так и думал, - сказал с удовольствием доктор. - Амулеты. Евнух посмотрел на него и улыбнулся. - Женского корана, доктор. - Женского? - Его величество поручил принцу Махмуду-Мирзе собрать и записать женский коран. Он во многом отличается от мужского. - Но это совершенная новость, - сказал озадаченный доктор. - Чем же отличается? - Когда прибудут мои книги и рукописи, я дам вам ответ. - Вы - образованный человек... - сказал доктор, слегка озадаченный. - Образование мое скудное. - Вы образованный человек, - сказал доктор строго, - вы напишите свои воспоминания, мы вместе переведем ваши рукописи, и господин Сеньковский издаст их в Петербурге. Успех будет шумный. Ходжа-Мирза-Якуб помолчал. - У вас большая библиотека? - Все мое имущество помещается в семи ящиках. - Когда прибывают ваши рукописи и книги? - Я жду их с часу на час. Мои слуги, слуга господина Грибоедова и двое ваших чапаров отправились за ними. Прошло полчаса. - А скажите, пожалуйста, - спросил доктор, - есть ли в женском коране расхождения по поводу омовений? - Есть, - ответил Мирза-Якуб и выглянул в окошко. Сашка, курьеры, Рустам-бек и его люди стояли на дворе. Сашка разводил руками. Вид у него был серьезный. Вещей евнуха с ними не было. Рустам-бек передал Ходже-Мирзе-Якубу письмо от шаха. Письмо было ласковое и приглашало Якуба вернуться для переговоров.

6

Так они сидели и разговаривали о женском коране, и Ходжа-Мирза-Якуб становился литератором, товарищем Сеньковского. Ничего не изменилось в Тегеране. Разве только опустела площадка перед русским посольством. Но она пустела исподволь, родители, получившие детей своих и не получившие их, - разъехались, армяне с прошениями рассеялись. А сейчас не стало и торговцев. По ночам три больших машала освещали вход в русское посольство, и дым от машалов бежал пылью по красным и как бы нагретым лужам. Тряпки, смоченные нефтью, сухими выстрелами трещали в железных клетках, на длинных древках машалов. Дверь была наглухо замкнута, и у двери стояли сарбазы. За дверью говорили о женском коране. Ничто не изменилось за дверью. Но изменилось, нарушилось нечто по ту сторону ворот. Доктор Макниль был бледен, его дрожки стояли то у дворца Алаяр-хана, то у дворца шаха. Государство английское менялось в эти дни: его восточная политика была в руках белых, немужских, унизанных перстнями, опозоренных человеческих руках. И не только в них: она была уже в узких, длинных, цепких пальцах русского поэта, действовавшего в силу трактата. И были уже разграблены семь сундуков Ходжи-Мирзы-Якуба, запечатанные Манучехр-ханом. Исчезли квитанции на вещи, купленные евнухом для гарема, исчезли рукописи и записки. Исчезли и письма разных лиц - в том числе и доктора Макниля. Не было, стало быть, и того женского корана, которым так интересовался доктор Аделунг, желавший издать его под редакцией Сеньковского.

7