Смерть Вазир-Мухтара

Самсон пообедал, отер рукавом усы, пригладил бороду и послал за Борщовым. Борщов, хлипкий, с бегающими глазами, прибежал тотчас. Они заперлись. - Вот что, - сказал Самсон тихо, - людей завтра начинай готовить. Послезавтра выступаем. Без шуму. Понял? - Понял, - сказал Борщов и качнул головой. - Мы в Мазендеран теперь пойдем. Там леса хорошие. Палатки все как есть захватить. Довольство перевел уже. - Есть уже дестхат? - жадно и с пониманием спросил Борщов. - Черта им дестхат, - сказал Самсон и выругался. Ихним не дадимся, сарбазов на печку пошлем. Мало штыка, так дадим приклада. Нету никакого дестхату, дело нерешенное, только вечером дело решится. Дестхат о выдаче Самсона с его батальоном лежал уже у Грибоедова, и Самсон знал об этом. - Ты до вечера ничего людям не говори, - сказал Самсон, - слышь, Семен. - Я что ж, я ничего, куда ты, Самсон Яковлич, туда я. Вместе воевали, вместе по уговору и лягем. - Вот. Самсон подумал. - Ты, Семен, на меня не обижайся. Я знаю, что у тебя обида на меня. Борщов развел руками. - Мало чего бывало, так все не упомнишь. - Я эту гниду к чертовой матери услал. Пусть чешется об забор. Самсон говорил о Скрыплеве, которому Борщов завидовал. Борщов встал. - Военное дело. Обижаться нам не приходится. Вечером Самсон опять послал за Борщовым. - Никому, Семен, не говорил? - Как ты сказал, Самсон Яковлич. Только видно, что знают. - Ну так вот, никаких приготовлений не делай. Никуда мы пока что не выступаем. - Что так? - Не будет дестхату. Вот и все. Только вот что: здесь шум, может, будет. Борщов смотрел внимательно. - Так людям не баловаться. - Как скажешь, все одно, - сказал уклончиво Борщов. - А я говорю: не баловаться, - сказал Самсон и вдруг побагровел. - Из казармы никого не выпускать. Слышь, Семен? Все отвечать будут. Запереть казармы. Он заходил по комнате, топча сапогами ковры. И давно уже не было Борщова в комнате, а Самсон все ходил по коврам кривыми кавалерийскими ногами в смазных сапогах, как баржа по мелководью. Потом он остановился, спокойно набил трубку, задымил и снова стал ходить. Раз в нерешительности он посмотрел на дверь и сунулся было в нее. Потом махнул рукой, сел и уставился на стену, на ковер с развешанным оружием. Посмотрел на кривой ятаган, который ему подарил в прошлом году Хосров-хан, и на свои кривые ноги. - Ну и что? - спросил он негромко. - Тебе какое дело? Ништо. И нижняя губа отвисла у него, как в обиде.

10