Смерть Вазир-Мухтара

- Авв-а-вв-а-вва, - говорил Сашка. - Авва-а-вва, Александр Сергеевич, - он стучал зубами и толкал Грибоедова. Грибоедов спал. Наконец он сел в постели и посмотрел на Сашку далеким взглядом. Надел очки и проснулся. Старик Дадашянц, привезший ночью подарки для шаха, стоял за Сашкой. Грибоедов свесил голые ноги. Ему было холодно. - Что тебе нужно? - спросил он сердито. - Ваше превосходительство, - сказал сипло старик и снял круглую шапку, - идет толпа. Нужно гнать Якуба. Грибоедов смотрел на редкие потные волосы, привыкшие к шапке. - Ты кто такой? - Я Дадашянц, - сказал жалобно старик и попятился за Сашку. - Так вот, если ты Дадашянц, так я запрещаю тебе вмешиваться не в свои дела. Тебя сильно избаловали. Ступай. - А ты что? - спросил он Сашку, - чего ты взыскался? Я еще полежу. Через десять минут подашь одеваться. И Сашка успокоился. Ровно через десять минут Грибоедов оделся. Он надел шитый золотом мундир, а на голову треуголку - как на парад. Вышел на двор распорядиться. И он услышал шум, похожий на вой райка, аплодирующего Кате Телешовой, как он однажды слушал его из буфетной комнаты. И вой вдруг прекратился, как будто Катя стала повторять нумер.

4

Мальцов выбежал от доктора Аделунга. - О-о-о-у... Он гудел на ходу. - О, дорогие, голубчики, - проговорил он и топотал ногами, как капризный ребенок. Он влетел в свою квартиру, на баляханэ, бросился к шкатулке и всунул ключик. Ассигнации, расписки, золото. Он скомкал расписки, затолкал ассигнации в боковой карман. Золото. Он набил карманы. - Бежать. - Куда, дурак, куда, дурачина, бежать? - спросил он себя с отвращением, передразнил и заплакал. И слетел опять во двор. Побежал, наткнулся на двух персиянских солдат из стражи Якуб-султана. Они уходили со двора. - Якуб-султан? - закричал он им. - Где Якуб-султан? Они, не ответив, прошли мимо. - Эа-а, - донес ветер. Он пробежал несколько шагов за ними уже подгибающимися ногами. Потом отстал, споткнулся. Якуб-султан ушел - понял он и повернул. Его отнесло к квартире Назар-Али-хана. Персиянская стража стояла. Ферраши его оглядели. - Эа-али, - все слышнее, не прекращается, не прекращается... - Мне нужен Назар-Али-хан, немедленно, - сказал Мальцов, стуча зубами, и ткнул пальцем в дверь, поясняя. - Назар-Али-хан вчера ушел, - сказал один на ломаном русском языке. Мальцов вгляделся в него и понял: толмач. - ... Салават... Он схватил за руку толмача. Отозвал его. Сунул руку в карман. Сжал золото: пять, десять монет, горсть. Сунул ему в руку. - Укройте меня, - сказал он, - здесь, а? У Назар-Али-хана? А? Он ведь ушел? а? Толмач посмотрел на ладонь. - Мало. Мальцов полез в карман. Брюки его были плохо застегнуты, он поправил их. - Всем надо дать, - сказал толмач. - Дам, всем, даю, все, - сказал Мальцов и поднял ладонь ребром. Толмач отошел к феррашам, поговорил и вернулся. - Давай, - сказал он грубо. Мальцов стал сыпать золото ему в руки. Толмач подозвал двух феррашей. Золото исчезло в карманах. У него осталось немного на дне левого кармана. Ферраши помедлили. Они смотрели на Мальцева. Теперь они прогонят его. - Дорогие мои, голубчики, - сказал скороговоркой Мальцов. Толмач открыл ключом дверь, пропустил Мальцева, посмотрел ему вслед и запер дверь. И Мальцов лег ничком в ковры. Ноздри его ощущали сухой запах пыли. Он закрыл глаза, но так было страшнее, и он начал смотреть в завиток оранжевого цвета, в форме знака вопросительного. Потом, через минуту или через полчаса - рев. Он вцепился обеими руками в край ковра, пригнул голову и смотрел на знак вопросительный.

5

Когда они выходили из ограды мечети Имам-Зумэ, их было пятьсот, шестьсот человек. Когда они подошли к проклятым воротам, их было десять тысяч. Муллы и сеиды, шедшие впереди, не оглядывались. Но они чувствовали за собой рост дыхания, шагов, криков. Бежали кузнецы, фруктовщики, художники, кебабчи - торговцы жареным мясом. Они из переулков замешивались одиночками, десятками, из улиц - сотнями. Сарбазы с ружьями. Однорукие люди в оборванных кулиджах поднимали левой рукой камни с дороги. Однорукие люди - лоты, воры. Кинжалы, палки, молоты, камни, ружья. Они прибывали из переулков. Их передавали старики, которые сами не шли. Топоры. Глаза были красные, и черные зрачки масляные. Лавки были закрыты, иначе бы их разгромили по дороге. Но когда они подошли к проклятым воротам, наглухо запертым, они вдруг остановились. Они стали. Руки сжимали молоты, камни, ружья, но ворота были заперты, и дом молчал. Крики прекратились. Русский флаг слегка потрепывался на древке.

6

- Слушать команду, - сказал Грибоедов. - Главные ворота запереть. Урядник Кузмичов, взять двадцать человек, стать у ворот. Урядник Иванов и Чибисов, взять пятнадцать человек, стать на крышу. Ружья держать наготове. Он взбежал по узкой лестнице к себе.

7