Смерть во сне

Гришкой, которого поехали выручать, звали Григория Андреевича Брагина, бывшего военного, ныне живущего на пенсию, нигде не работающего. Он увлекался написанием стихов, часто обивая пороги всевозможных местных меценатов, и время от времени издавал свои сборники самиздатом за деньги благотворителей. В целом в городе его многие знали, в частности, знали слабость к выпивке, часто обнаруживая Гришку в непотребном состоянии в самых разных частях города. Это неловкое обстоятельство не мешало оставаться на плаву в обществе, и люди все равно знали его как незлобного, но острого на язык человека, отчего стихи пусть и малоизвестны, но в определенных кругах ценились. Многие тексты отдавали нескрываемой антигосударственной тематикой, что никак не задевало местных властей, не считавших автора за человека. Григорий много времени проводил в типографии и редакции, где его прекрасно знали и часто видели окровенено выпивши. Он иногда стрелял деньги, но всегда все отдавал, то со скромнейших гонораров от продажи книг, то с военной пенсии. Несмотря на пристрастие заложить за воротник, в свои годы Гришка выглядел прилично, после запоев следил за собой, смотрелся поджарым, носил довольно длинную, но объективно запущенную прическу, при этом всегда исправно брился. Глаза у него – цвета мяты, с небольшой затуманенностью, точно пелена стелется над землей. Выражался Гришка крайне интеллигентно и культурно, будучи трезвым, лишь декоративно используя мат. Жил одиноко, без семьи, впрочем, возможно был разведен, этого никто не знал. Жил в своей квартире и общался с таким широким кругом людей, что в некотором смысле олицетворял местную знаменитость. Он шатался не только по городу, но и любил прокатиться на велосипеде до деревень и сел, облюбовав возможность выпить водочки на природе, посмотреть на птиц, походить вдоль сельских домов, выпивая с дедами. Одни словом – районная знаменитость и вхожий в дома человек. Только Илья слышал про него впервые, несмотря на то, что Гришка сюда переехал уже лет пятнадцать как, для Ильи рассказ звучал в новинку, но он с полнейшей серьезностью и граничащей с пафосом уверенностью решил ему помочь, почитая спасение текущим долгом. Как потом он с гордостью думал: был бы русским – не стал бы помогать, но я давно другой человек.

Прибыв к отделению, спасители быстро взялись за дело, и, благодаря усилиям и возможностям Артема, удалось оперативно переговорить со следователем и его подчиненным, на пару проводившим допрос. Помимо них про задержание Гришки в отделении знали все, из уст в уста передавая, что забрали бедолагу, теперь точно посадят, хоть и не виноват он.

Первым на контакт пошел подчиненный следователя, кратко изложив суть да дело, и признался:

– Да я понимаю, да и Дмитрий Семенович (следователь) тоже понимает, что подстава это, что бухгалтерша проштрафилась, но сознаться боится – у нее ж из зарплаты взыщут или выгонят, вот она на Гришку и показала, а все в редакции подтвердили. Ему сейчас реально проще сознаться, легче будет.

– Сознаться в чем? – удивился Илья.

– В краже, – сказал Артем.

– Так он же этого не делал.

– Ясно, что не делал, но какие у нас варианты? Дело есть, надо закрыть, – говорил помощник.

– Я хочу поговорить со следователем, – твердо заявил Артем.

Следователь оказался человеком беспрецедентно суровым и безразличным, вел он себя нагло и уверенно, в одинаковой манер общаясь как дома, так и на работе. Ничего слушать он не хотел, заявив, что сядет этот Гришка как миленький, и ему уже все ясно, а признание вообще суть дела не изменит.

– Он же невиновен, – чуть ли не шепотом произнес Илья.

Следователь посмотрел на него как на слабоумного, не став ничего комментировать.

– Товарищ капитан, – обратился к нему Артем, – давай на чистоту. Я понимаю, что тебе надо дело закрывать. Но и Гришку сажать совсем не вариант. Он воевал за страну, у него наград куча, и явно он не мог ничего взять. Его весь город знает.

– Тебе чего надо?

– Давай в этот раз не будем сажать невинного, – предложил Артем.

Следователь смотрел на него стеклянным взором, не выражая никаких эмоций. За всю его практику Гришка стоял не в первом десятке тех, кто получал срок просто так, поэтому никаких взволнованных чувств не испытал. Кроме того, он знал, что и отец Артема не безгрешен, но имел удивительную способность не трепать языком и даже самому Артему не изъявил желание рассказать парочку шокирующих историй про папашу. Из всей ситуации его и смущало лишь спонтанное, почти шуточное внимание коллеги из прокуратуры к этому персонажу, поэтому он сказал.

– Пусть бухгалтерша приедет и даст показания.