Смерть всегда рядом

– Ничего не думаю, потому что все рассказы якобы очевидцев – пустая болтовня. А вот тебе настоятельно советую летать в Грозный вертолетом, как твой родственник – начальник следственного отдела Регионального Управления по борьбе с организованной преступностью.

Руслана явно нельзя было отнести к любителям праздных разговоров. Потому поспешил закрыть и эту тему: дал обещание серьезно отнестись к его предложению.

Признаться, мне и раньше приходила в голову мысль воспользоваться услугами РУБОПа. Но были сомнения, и вполне существенные. Не частной вертушкой летали в Грозный и обратно сотрудники управления, и неизвестно, как среагировало бы на самовольный поступок родственника его высокое московское начальство, случись нечто из ряда вон выходящее. Я не забыл еще первый перелет из Моздока в Северный, когда борт, в котором летел заместитель министра Страшко, оказался под прицельным огнем во время посадки. И чем дольше пребывал в Чечне, тем больше убеждался, что дырка от пули в днище вертолета была сделана не случайным метким стрелком.

…Получив от Шарани под роспись новенькую рацию «Моторола» из партии, которую только-только доставили из Москвы, и тепло попрощавшись с людьми, еще год назад даже не подозревавшими о моем существовании, но ставшими такими близкими, направился к себе в офис.

В подъезде наткнулся на двух женщин, живших в том же доме. В приподнятом настроении от выпитого спиртного в сопровождении двух молодых, подтянутых, с военной выправкой, людей, также находившихся подшофе, они поднимались на второй этаж, где была квартира одной из них. Громко поздоровавшись, обе в один голос пригласили чуть позже присоединиться к ним.

«А почему бы нет?!» – подумал я. Внутреннее напряжение, которое всегда испытывал при переезде из родного города в Грозный, чаще всего приходилось снимать водкой. Днем компанию составляли командированные в Чечню сотрудники федеральных министерств и ведомств или приятели, служившие в различных структурных подразделениях местной милиции. Ночью могли заскочить на огонек знакомые, которых не без оснований подозревал в тесных связях с чеченским сопротивлением. Последних гнало к гостеприимному очагу страстное желание тайком отвести души и взбодрить тела. Многим из них, как я понял, с трудом удавалось переносить тяготы новой жизни по строгим религиозным канонам рядом с боевиками или в их среде.

Как первые, так и вторые были прекрасно осведомлены о моем неразборчивом гостеприимстве. И после изрядной доли, принятого на грудь, всегда находились самые большие ревнители правды, кому не удавалось сдержаться в желании упрекнуть меня. Засветло журил кто-нибудь из федералов, с наступлением ночи корил меня запанибратские отношения с первыми какой-нибудь страстный поборник идеи непримиримой борьбы с захватчиками. В ответ на безобидные выпады отшучивался: мол, в этой непонятной войне каждый несет свой крест.

Но после тренировочного штурма Грозного претензии дневных и ночных гостей приобрели более жесткий характер. Они перестали реагировать на мои шутки снисходительными улыбками. Смотрели на меня исподлобья, с трудом сдерживая злость. А иногда им не терпелось открыть мне мое истинное лицо, но не могли, потому что я, по их мнению, слишком искусно умел скрывать его. Потому федералы, недоумевая, почему ситуация в Чечне стала складываться далеко не в их пользу, стали чаще вспоминать, что я такое же лицо кавказской национальности, как и чеченцы. Причастные к боевикам также не были оригинальны в своих умозаключениях. Зная, что по работе я в основном связан с МВД ЧР, коллаборационистами, которые «стреляют им в спину», спешили зачислить меня в агенты спецслужб.

Памятуя о происшедших метаморфозах во взаимоотношениях с множеством знакомых и прикинув в уме возможный сценарий ночной посиделки в кругу незнакомых молодцов с военной выправкой, отказался принять приглашение соседок.

– Что, не нравится наша компания? – съязвила одна из них. – Чтоб ты знал, они работают в ФСБ, и я расскажу им, с кем ты по ночам якшаешься.

Я не знал, что ответить на злобный выпад пьяной женщины. Да и желания реагировать на него никакого не было. Тем более в состоянии, когда внутреннее напряжение было вдвойне усилено рыданиями Иситы по поводу моей безвременной кончины. Больше волновала реакция на него ее кавалера. А тот мельком взглянул на меня, одарил едва уловимым кивком головы, будто давал знать, что и без нее все про меня знает.

В целом, не выказав особого неудовольствия по поводу моего отказа, все четверо весело и дружно потопали дальше вверх по ступенькам.

Одна пара все-таки не стала лишать себя удовольствия побыть со мной в одной компании. Поздно ночью мужчина и женщина, с трудом держась на ногах и источая изнутри ослабших тел едкий запах перегара, нежданно-негаданно завалились в мой офис. Наверное, соседке очень захотелось продемонстрировать пылкую любовь к ней красавца офицера. А тот, пьяный в стельку, как только переступил порог, бросился перед ней на колени, стал неистово клясться в вечной любви и верности.