Смерть всегда рядом

– Голубушка моя, но что мне сделать для тебя? Я люблю тебя, – твердил он беспрестанно, что давало явные представления по поводу количества выпитого им спиртного. Но произносил он каждое слово на удивление четко, что несвойственно для чрезмерно пьяного человека. И можно было усомниться в высокой степени нетрезвости пылкого любовника, если бы предмет его воздыханий действительно стоил такого обилия страсти. Она была далеко не первой молодости и имела весьма потрепанный вид. Не красило ее, помимо состояния крайнего опьянения, и нарисованное на лице выражение безмерной радости от столь откровенных признаний молодого человека довольно приятной наружности. То и дело она бросала на меня самодовольные взгляды, будто говорила: «Смотри, смотри! Ты пренебрегал мной. А вот какие мужчины признаются мне в любви, не то, что ты – хилый интеллигентик». А я думал в ответ: «Да, действительно, нет некрасивых женщин. Просто мало выпито водки».

Офицер на мгновение посмотрел на меня, и я увидел вполне осмысленное лицо: нетрезвым он не был. Но продолжал куражиться. Потом оба покинули мой офис, так и не объяснив, зачем приходили. Он, – шатаясь из стороны в сторону, с трудом держась на ногах, она – на седьмом небе от счастья. На память о мимолетной встрече он подарил мне кассету с песенным творчеством солдат, прошедших срочную службу в Чечне.

– Здесь совсем другие песни, – доверительно сказал он. – Это не то, что написано в Афганистане. Ты обязательно послушай. «Таня, Таня, – поется в одной из них, она мне больше остальных нравится. Моя милая Таня. В глубине темных глаз раненной девочки я увидел всю боль и страдания Чечни».

Я остался один со своими горькими думами, с которыми в последнее время все труднее становилось справляться. Достал из вмонтированного в стену шкафа початую бутылку водки, налил полстакана и выпил до конца маленькими глотками, с трудом превозмогая горечь горячительного напитка. Али, спавший в соседней комнате, появился у дверей. «Вы слишком много пьете, – сказал он и тут же добавил, будто извиняясь. – Но, признаться, никогда не видел вас пьяным. По крайней мере, в Грозном».

XI

Несмотря на все сомнения, которые оправданно или неоправданно заставляли меня отказаться от намерений воспользоваться услугами РУБОПа, при очередной доставке денег в Чечню мне все-таки пришлось обратиться за помощью к брату. На слишком большую сумму был выписан чек начфином, – целых семь с половиной миллиардов рублей. В переводе на свободно конвертируемую валюту – один миллион двести тысяч долларов. В физическом объеме, по моим предварительным прикидкам, – как минимум, семь мешков весом до десяти килограммов каждый. Везти тяжелый в прямом и переносном смысле груз привычным способом не решился. Позвонил родственнику. Тот сообщил, что собирается отправить в Грозный вертолет, но ни дня, ни часа, назвать не может. Это означало, что мне надо заказать указанную сумму в расчетно-кассовом центре ЦБ, сложить деньги у себя в хранилище и ждать звонка.

Двое суток безвылазно просидел на работе. Ночами с винчестером, заряженным патронами двенадцатого калибра, каждые час-два спускался к кассовому узлу, расположенному на цокольном этаже, чтобы проверить состояние контрольного замка, опечатанного сургучом. Вооруженная охрана молча наблюдала за мной, не рискуя отговорить от чрезмерной бдительности. На третий день, когда был почти готов отвезти деньги обратно в РКЦ, чтобы не искушать судьбу и тех, кто был осведомлен о количестве денег в хранилище, раздался долгожданный звонок.

…Первый раз при транспортировке ценного груза чувствовал себя абсолютно спокойно. Даже представить не мог, как же все-таки приятно, когда рядом с тобой около десятка вооруженных спецназовцев. Некоторые из них оказались даже хорошими знакомыми. Вот долетим до Ханкалы, вертелось в голове, сядем на вертолетную площадку МВД РФ, – она у ведомства своя. Ребята помогут донести семь с половиной мешков до штабной палатки, доложат обстановку военным, а те, как положено, непременно предоставят БТР для сопровождения до здания МВД Чечни. На душе было легко и свободно. Только одно портило радужное настроение и то чуть-чуть: обратно из Грозного придется добираться на попутках.

Но то, что случилось с нами в Ханкале, оказалось непостижимым для моего исстрадавшегося, но все еще здорового рассудка. Вертолет медленно приземлился, открылась настежь боковая дверь… Но ребята, на которых так надеялся, даже с мест не привстали. Молча наблюдали, как торопливо, будто спасаясь от погони, поднималась на борт пара старших офицеров с дорожными сумками в руках. Оказывается, вся эта бравая компания прилетела в столицу Чечни только для того, чтобы забрать своих людей, отбывших на войне положенный им по командировочным удостоверениям срок.

– А как же мы? – спросил я в недоумении.

– А что у вас в мешках? – первый в очереди на посадку на секунду остановил взор на сваленных в кучу и запечатанных сургучом инкассаторских мешках.

– Деньги.