Смерть за стеклом

«Макбет» был его любимой пьесой, пьесой на все времена — полной страсти, преступлений и мести. Но одного взгляда на высокомерного и покровительственного Глина оказалось достаточно: Колридж понял, что сыграть Макбета у него не больше шансов, чем представлять Британию на песенном конкурсе «Евровидения». В лучшем случае можно рассчитывать на Макдуфа.

— Я думаю об очень молодежной постановке, — растягивал слова Глин. — Такой, которая способна вернуть молодых людей в театр. Вы видели «Ромео и Джульетту» База Лурмана?

Колридж не видел.

— Истинное вдохновение! Мне нужен современный сексуальный «Макбет». Вы согласны?

Колридж, естественно, был не согласен. Спектакль Глина сыграют три раза перед сельской публикой, которой нужны доспехи, мечи и клубы черного дыма.

— Мне почитать? Я приготовил монолог, — спросил он.

— Боже мой, нет! — испугался Глин. — Сегодня не пробы, а предварительная беседа, во время которой вы можете на меня повлиять. Так сказать, шанс обратной связи.

Инспектор долго молчал, обдумывая, что бы сказать. Стол между ним и Глином показался глубочайшей пропастью.

— А когда настоящие пробы? — наконец спросил он.

— В это же время на следующей неделе.

— Хорошо. Так я приду?

— Давайте, — милостиво разрешил Глин.

День тридцать третий 3.00 пополудни

Сэлли осталась недовольна новым ярко-красным гребнем.

— Я хочу просто клок волос, вроде помазка для бритья.

— Оставь так, — посоветовала лысая Мун. — Хватит в этом доме одной меня. А то будем смотреться как два бильярдных шара.

Сэлли не отозвалась. Она редко отвечала на то, что говорила Мун, и старалась не смотреть в ее сторону.

Дервла испытала большое облегчение, когда Келли решила стричь гребень Сэлли в гостиной. В субботу Дервла перенервничала, потому что Сэлли красила волосы в ванной. Она всегда аккуратно стирала записки и понимала, что буквы — всего лишь следы на запотевшем стекле. Но перенервничала, увидев, как близко наклонилась Сэлли к заветному месту. А когда Келли принялась мыть ей волосы и зеркало запотело, Дервлу пронзил безотчетный ужас: ей показалось, что надпись вот-вот появится прямо перед глазами у Сэлли. Это было маловероятно, если только тайный осведомитель не надумает писать и другим.

— Ну вот и все, — объявила Келли.

— Мне нравится. — Сэлли изучала в зеркале крохотный пук — все, что осталось от ее волос. — Когда выйду отсюда, сделаю на голове татуировку.

— Какую? — спросила Келли.

— Может быть, мой знак зодиака. Правда, я — Овен, и глупо красоваться с самцом на лбу. Придется колоть овцу.

— Как-то не здорово, — покачала головой Дервла.

— Превратись в львицу, — посоветовал Джаз. — Я хочу сказать, что все эти картинки — сплошная муть. Обведут три сраные точки, и получается Телец или Кентавр. Просто смешно. А если соединить побольше, выйдет амеба или лужа. Представьте себе: рожденный под знаком лужи! Здорово!

— Дело не в рисунке, Джаз, — перебила его Мун. — Дело в характере — в чертах людей, рожденных под определенным знаком.

— Чушь! — не сдавался он. — Говорят, Девы — такие отважные, а Козероги — глубокие и умные. Но где звезды глупцов и зануд? В мире их до хрена. Должны же они как-то быть представлены на небе. Например: Тельцы — тупые, а Весов всегда пучит.

— Все-то ты знаешь, ну просто офигенно умный, — заключила Мун.

День двадцать четвертый 10.00 утра

— Что же это за парильня, если она в доме? — удивился Газза.

— Здесь сказано, что такова традиция коренных американцев, — прочитал Хэмиш.

— Коренных американцев?

— Полагаю, индейцев, [37]— уточнила Дервла.

Задание на выходные не произвело на Газзу впечатления.

— И для чего же такая хреновина?

— Как видно из названия, чтобы париться и потеть. — Хэмиш держал в руках инструкцию. — Судя по тому, что тут написано, очень похоже на сауну, только мягче. И еще говорится, что это приспособление использовалось индейскими воинами.

— И воительницами, — вмешалась Сэлли.

— А разве существовали такие? — спросила Келли. — Мне кажется, у индейцев были только скво.

— Это потому, что историю писали мужчины. Они отрицают роль женщины в войне, искусстве и науке и всю славу отдают их мужьям.

— Bay! А я и понятия не имела! — искренне удивилась Келли.

— А ты подумай: история... всегда была историей мужчин.

— Послушайте, давайте вернемся к нашей долбаной парильне, — предложил Газза. — Так чего от нас хотят?

Хэмиш снова заглянул в инструкцию «Любопытного Тома».

— Для начала построить. Нам дадут описание и все необходимое. А потом использовать.

— Использовать? — переспросила Дервла.

— Именно. Вроде как индейцы. После битвы или спортивных состязаний они дожидались темноты, входили в жаркое замкнутое пространство, тесно прижимались друг к другу и потели.

— Очень эротично, — заметила Сэлли. — Кайф для гомиков, если вдуматься, как и большинство военных обычаев.

День тридцать восьмой 16.45 пополудни

— Кайф для гомиков! Господи боже мой! — не сдержался Колридж.

— Похоже на правду, сэр, — отозвался Хупер.