Смертельная белизна

– Пальчики на стакане и на коробке из-под сока?

Оливер перевернул страницу.

– На стакане отпечатки только Чизуэлла. Пустую коробку извлекли из мусорного ведра. На ней тоже отпечатки Чизуэлла, наряду с посторонними. Ничего подозрительного. Это же покупной товар. В остатках сока лекарственных средств не обнаружено. Препарат добавили непосредственно в стакан.

– А баллон с гелием?

– Отпечатки Чизуэлла, наряду с посторонними. Ничего подозрительного. Так же, как и на коробке.

– У амитриптилина есть вкус? – спросила Робин.

– Да, горьковатый, – ответил Оливер.

– Ольфакторная дисфункция, – напомнил Страйк. – После травмы головы. Он мог не почувствовать вкуса.

– А человека не клонит в сон от этого антидепрессанта? – обратилась Робин к Оливеру.

– Случается, особенно у тех, кто не принимает его регулярно, но индивидуальная реакция непредсказуема. Например, может наступить сильное возбуждение.

Страйк задал очередной вопрос:

– Где и как измельчались таблетки – есть следы?

– На кухне. Следы порошка обнаружены на ступке и пестике.

– А отпечатки?

– Только покойного.

– А не знаете, гомеопатические таблетки они проверяли? – поинтересовалась Робин.

– Какие?..

– Там на полу лежала упаковка гомеопатических таблеток. Я на них наступила, – объяснила она. – «Лахезис».

– Ну, о них я ничего не знаю, – отозвался Оливер, и Робин подумала, что не нужно было об этом заикаться.

– На тыльной стороне левой ладони была царапина.

– Да. Ссадины на лице и небольшая царапина на руке.

Робин замерла с булочкой в руке:

– Еще и на лице?

– Да.

– Откуда? – спросил Страйк.

– Вы хотите знать, не надел ли пакет ему на голову кто-то еще, силой. – Это прозвучало даже не вопросом, а констатацией. – Тем же поинтересовались и в МИ-пять. Им известно, что он не сам нанес себе царапины. Под ногтями у него чисто. Но никаких синяков или других следов борьбы на теле не было, равно как и беспорядка в комнате…

– Кроме погнутого клинка, – уточнил Страйк.

– Да-да… Постоянно забываю, что вы там были и все видели.

– Какие-то отметины на этой шпаге?

– Ее недавно чистили, но на рукояти были отпечатки Чизуэлла.

– Так, а время смерти?

– Между шестью и семью утра.

– Но он был полностью одет, – задумалась Робин.

– Ну, если верить тому, что я о нем слышал, он в буквальном смысле был из тех, кто скорее умрет, чем будет расхаживать в пижаме.

– Значит, Центральное управление склоняется к версии самоубийства? – уточнил Страйк.

– Если честно и строго между нами, причина смерти установлена лишь предположительно. Есть пара нестыковок, которым еще не нашли объяснения. Вы помните, что входная дверь была открыта. Так вот, в ней неисправен замок. Чтобы он защелкнулся, дверь нужно с силой захлопнуть, но, если приложить чрезмерное усилие, она отскакивает обратно. Так что дверь могла остаться незапертой и случайно. Либо Чизуэлл не заметил, что перестарался, либо убийца не знал, как именно захлопывается дверь.

– А вы не знаете, сколько всего было ключей от этой двери? – поинтересовался Страйк.

– Не знаю. – Оливер помотал головой. – Вы же понимаете – и, я уверен, цените, – что мы с Ванессой, наводя справки, не проявляли глубокой профессиональной заинтересованности.

– Вы наводили справки о причинах смерти министра, члена правительства, – заметил Страйк. – Наверное, было бы вполне естественно проявить и более глубокий интерес.

– Я знаю одно, – вздохнул Оливер. – У него была масса причин самому свести счеты с жизнью.

– Например? – Страйк занес ручку над блокнотом.

– От него собиралась уйти жена…

– Предположительно, – вставил Страйк, записывая.

– Он потерял дочь; старший сын погиб в Ираке; родственники говорят, что в последнее время министр вел себя странно, много пил и так далее, а кроме того, столкнулся с весьма серьезными финансовыми проблемами.

– Вот как? – хмыкнул Страйк. – Что за проблемы?

– Он потерял почти все сбережения в кризис две тысячи восьмого, – сказал Оливер. – И плюс… ну, та проблема, разобраться с которой вам и поручили.

– А вам известно, где находились шантажисты, когда…

Оливер нервно дернул рукой, едва не опрокинув свой кофе. Нагнувшись к Страйку, он прошептал:

– К вашему сведению: на эту информацию наложен официальный запрет!

– Что-то я такое слышал, да, – кивнул Страйк.

– Ну, знаете, мне моя работа еще не надоела!

– Хорошо, – невозмутимо отозвался Страйк и продолжил, понизив голос: – Перефразируем. Известно ли что-нибудь о том, где находились Герайнт Уинн и Джимми?..

– Да. У обоих алиби, – отрезал Оливер.

– А точнее?

– Первый был в Бермондси с…

– С Делией? – выпалила Робин, прежде чем смогла остановиться.

Почему-то ее поразило, что Герайнту обеспечивает алиби его незрячая жена. Ей казалось, Делия, осознанно или нет, стоит в стороне от преступной деятельности мужа.

– Нет, – отрубил Оливер. – Нельзя ли обойтись без имен?

– Тогда с кем? – продолжил Страйк.

– С кем-то из сотрудников. Он утверждал, что был там с одним сотрудником, и тот это подтвердил.

– Еще свидетели были?

– Не знаю, – процедил Оливер с плохо скрываемым недовольством. – Наверное. Его алиби никто не оспаривал.

– А как насчет Джи… второго?