Смертельная красота болот (ЛП)

Я окончательно растерялась.

– Тогда почему он решился на поджог, если не ради Иды Белль?

Герти поджала губы:

– А вот тут начинается самое интересное. Ручаться не стану, но, полагаю, ты ему нравишься, и он волновался…

– Когда кто-то нравится, ты меняешь ему спущенное колесо или угощаешь ужином, – заметила я. – Вандализм – совсем другой размах.

Она кивнула:

– Наверное, ты ему кое-кого напоминаешь. – И покосилась на подружку за рулем.

– О.

Я откинулась на спинку сиденья. Как ни странно, это имело смысл.

Герти недавно сказала, мол, хотела бы, чтобы ее дочь походила на Элли. Тогда я не подумала об этом, но, вероятно, будь дочь у Иды Белль, она бы походила на меня.

Конечно, лучше б Уолтер не вмешивался, но в груди внезапно потеплело. Приятно, когда о тебе заботятся – помогают, не дожидаясь просьб и не требуя ничего взамен.

Я улыбнулась и мысленно помолилась, чтобы Картер никогда не узнал о переходе дяди на темную сторону.

* * *

Я намывалась в душе, пока горячая вода не закончилась, и потом еще минут десять стояла под холодной, пытаясь оживить измученные тело и разум. День выдался адский, но я знала: если усну сейчас, то соскочу посреди ночи, а ночные бдения я ненавижу больше всего.

Когда на улице темно, время будто ползет, и все вокруг такое… застывшее. Так и до депрессии недалеко.

Я в курсе, откуда это чувство. Я вовсе не лишена эмоций, в чем меня не раз обвиняли, просто не выставляю их напоказ и не зацикливаюсь на них, как порой советуют всякие доброхоты. «Сроднись с болью». «Найди равновесие со своими воспоминаниями». «Прими таблетку».

С кем бы я ни говорила – благонамеренные коллеги, цэрэушный мозгоправ или мастер духовных практик, который как-то был частью моего прикрытия, – все, казалось, считали, будто мне необходимо срочно разобраться со своими чувствами. Я советы всегда игнорировала. Выбранный способ прекрасно работал всю мою жизнь.

По крайней мере, я думала, что он работает.

А потом приехала в Греховодье и начала подозревать, что моя профессия, мой образ жизни и все связанные с ним потребности позволили мне застрять в эмоциональном вакууме, принимая карьерные успехи в качестве личного и безоговорочного счастья. Но что, по сути, есть в моей жизни, кроме кучи завершенных миссий, о которых я даже говорить не могу?

Натянув штаны для йоги и футболку, я босиком протопала вниз с намерением разогреть ужин, а потом как следует выспаться. Если только дом не загорится, черта с два я отсюда выйду до завтрашнего утра.

Шагая через гостиную, я посмотрела в окно на затухающий закат – вдруг на соседской лужайке (или того хуже, на моей собственной) опять пристроился шериф Ли на лошади – и прищурилась. Да, за мной определенно следили, но не на лошади и не шериф. Я распахнула дверь и устремилась к внедорожнику Картера. Он заметил меня, когда я перебегала улицу, и быстро убрал стопку бумаг, которые читал, в папку на пассажирском сиденье.

– Серьезно? – прорычала я. – Не смогли нас арестовать, так теперь будете преследовать меня у меня же дома?

– Когда речь о полиции, это называется не преследование, а наблюдение, – оскорбился Картер.

– Спорно, учитывая, что я не виновна в преступлении, которое вы расследуете, и вам это известно.

Он вздохнул, но не ответил. Я присмотрелась повнимательнее и поняла, что он выглядит еще более измученным, чем я. Неудивительно. Картер пахал несколько суток без сна и продыха, сражаясь с жаждущими моей крови местными и тратя уйму времени на догонялки со мной, Герти и Идой Белль. А ведь еще и убийцу ловить надо.

Меня захлестнуло сочувствие. Я слишком часто бывала на его месте. Некоторые миссии пролетают легко и быстро. Другие же тянутся целую вечность без сна и пищи. По возвращении домой у меня каждый раз уходит несколько недель на восстановление.

– Вы голодны? – спросила я.

– Что? – опешил Картер.

Ну, вопрос, наверное, и правда странный.

– Вы уже ели?

Он поднял стаканчик кофе и надкусанный протеиновый батончик, и мое сочувствие зашкалило.

– Я собираюсь разогреть куриную запеканку из кафе Франсин. Может, зайдете и нормально поедите?

Картер задумался, но тут же покачал головой:

– Это было бы неуместно.

– Почему? Вы здесь, дабы убедиться, что я не отправлюсь никого убивать, так? Если будете рядом, то никого, кроме вас, я убить и не смогу. К тому же, вдруг добропорядочные граждане Греховодья решат, что вы меня допрашиваете или обыскиваете мой дом, и станут к вам добрее.

Он склонил голову набок и несколько секунд неотрывно на меня смотрел.

– Зачем вам это? – спросил наконец.

Я всплеснула руками:

– Может, я вообще золотце. Ну а что? Вопреки мнению большинства, я умею быть милой. Может, мне вас просто жаль, ведь в каком-то смысле мы в одинаково неприятном положении и оба в этом не виноваты. А может, я боюсь, что, если вы не подсобите мне с ужином, я съем все сама и ближайшие лет десять проведу на беговой дорожке, пытаясь сбросить вес.

Губы Картера дрогнули, и он таки разродился настоящей улыбкой:

– Что ж, пожалуй, люди решат, что я наконец накажу преступницу-янки.