Смертельная очередь

Я отодвинул от распахнутой двери вертолета старшего сержанта Клишина. Михаил отошел в сторону, но лесенку из рук не выпустил. Потом он все же поставил ее на место и даже закрепил, как положено. Я быстро спустился и поспешил с докладом навстречу начальнику штаба.

Алексей Викторович заметно задыхался от бега – давно канули в Лету времена его профессиональных занятий спортивными смешанными единоборствами. Силу рук и плеч он иногда показывал на турнике отрядного стадиона, а вот бегать, насколько я знаю, он не любитель. Сам он, несомненно, чувствовал свое тяжелое дыхание и оттого, видимо, был не в духе. Впрочем, я вполне допускал, что не в духе начальник штаба мог быть и потому, что я слышал его хриплое дыхание. Но я уже давно привык к перепадам настроения майора Смурнова и хорошо понимаю, что стоит с ним заговорить о чем-нибудь приятном, радостном, и он сразу сменит гнев на милость, и, пусть даже улыбки на лице не возникнет, будут улыбаться его глаза.

Я и сейчас легко нашел способ поднять Алексею Викторовичу настроение. Едва завершив доклад, я высказал предположение:

– Значит, скоро к вам придется обращаться не «товарищ майор», а «товарищ подполковник»…

– Надеюсь, к утру приказ уже придет, – ответил Алексей Викторович и, к моему удивлению, не смог сдержать улыбку, которую я тут же непреднамеренно подгадил:

– Что слышно про подполковника Репьина?

– Ну, что слышно… Прооперировали его в Ростове-на-Дону и сразу после операции отправили спецрейсом, пока не проснулся после наркоза, в московский госпиталь. Вот удивится, когда проснется…

– Ну хоть как операция прошла? Информация какая-нибудь есть?

– Я только с дежурным врачом сумел поговорить. До хирурга так и не добрался – он на другой операции был, тоже нашего раненого оперировал. Дежурный сообщил мне, что пулю из легкого извлекли, но состояние стабильно тяжелое.

– Что же они «тяжелого» отправили самолетом – наверху же давление другое…

– Нашему командиру анестезиолог ввел двойной наркоз. Двойную дозу, чтобы он спал в самолете нормально и не рыпался. А то Виктор Васильевич перед операцией, даже когда уже был без сознания, все равно пытался команды отдавать. Требовал полного уничтожения бандитов и запрещал брать пленных.

– А мы пленных и так не брали. Лейтенант Громорохов лично проверял и добивал раненых.

– Кстати, о Громорохове – что он собой представляет?

– Грамотный офицер, у себя во взводе пользуется уважением солдат. Да и в роте его уважают. Жалко, что старшего лейтенанта еще не получил, по выслуге еще год ему остался. Иначе можно было бы его рекомендовать на должность командира роты вместо меня.

– А сейчас что, не потянет?

– Да потянет, только как в Москве к этому отнесутся? Мне звание присвоили досрочно, теперь еще и Громорохову придется…

– Как мы скажем, так и отнесутся. А мы скажем, что ты специально Громорохова готовил себе в заместители.

– Я же не знал, что мне майора присвоят, как я мог готовить?

– Ну, на всякий случай. Мало ли, что тебе поручить могли, а ты вместо себя Громорохова оставлял.

– Ну, если так только. Я же его, действительно, ставил руководить группой. И капитана Лукьянова, пограничника из «Сигмы», отдавал ему в подчинение.

– Короче, поставим мы с тобой Громорохова врио командира роты. Но учти, это только под твою ответственность.

Я на мгновение задумался. Брать на себя ответственность за кого-то мне очень не хотелось. Но я представил себе всегда сосредоточенный взгляд Юрия Юрьевича и решился:

– Согласен. Под мою ответственность.

– Ну, тогда пойдем в твой новый кабинет, товарищ начальник штаба отряда, – пригласил меня майор Смурнов.

– Не рано ли? Еще приказ не пришел.

– Пойдем, у нас нет времени приказов дожидаться. Нам работать надо.

* * *

Алексей Викторович открывал дверь кабинета ключом, когда с противоположной стороны коридора беззвучно открылась другая дверь, о чем сообщила полоска света, пересекшая коридор. Я оглянулся. Оказалось, выглянул капитан Ромашкин. Увидев, что я его обнаружил, капитан раскрыл дверь шире, вышел и подошел к нам.

– Слышал, что тебя, товарищ майор, можно поздравить с новым назначением!

Ромашкин весь сиял даже в темноте. Майор Смурнов открыл наконец-то свой кабинет, шагнул вперед, включил свет, и я увидел ранее пропадавшую в темноте руку Ромашкина и пожал ее. Лицо капитана окружающий мир, увы, не освещало.

– Спасибо, Валерий Петрович. Ты специально меня ждал, чтобы поздравить?

– Не только тебя одного, но и нового командира отряда! Пришел приказ о назначении! Завтра, я думаю, будет приказ по Министерству обороны о присвоении нового звания товарищу майору!

Беспардонно отодвинув меня жилистым плечом, он шагнул за порог кабинета начальника штаба (то есть уже моего кабинета) и принялся что-то бормотать Алексею Викторовичу. Из слов Ромашкина я разобрал только дважды, в начале и в конце, произнесенное «поздравляю», и больше ничего, хотя тугоухостью никогда не страдал. Правда, к чужому шепоту я прислушиваться не привык. Я умею читать по губам, но Ромашкин стоял ко мне спиной, и я, следовательно, ничего разобрать не сумел.