Смертельная очередь

– Кстати, что касается снайпера, я вынужден обратиться к тебе как к новому начальнику штаба и человеку, ответственному за вооружение роты. Мой взводный снайпер сегодня пострадал. Ему в винтовку – а у него простейшая «СВД» – попала шальная пуля, прямо в ствольную коробку. Пострадал затвор – сломан пополам, – но менять придется всю затворную группу.

– А сам он как? – спросил я обеспокоенно.

Честно говоря, я не помнил, чтобы мы отправляли в госпиталь снайпера.

– Сам он в нормальном состоянии – винтовка прикрыла сердце. Если бы не она, то парня убило бы. Уже хоронили бы завтра.

– Послезавтра, – поправил я. – Убитых будем хоронить послезавтра, на мемориальном кладбище в Каспийске. У двоих успеют прилететь родители.

– Пусть так. – Лейтенант возражать не собирался. – Но винтовку моему снайперу выдели. Склад вооружений ведь в твоем теперь подчинении.

– «СВД» там точно есть. Но я видел и «Винторез». Мне он больше по душе. Устроит он твоего снайпера?

– Думаю, более чем… Главное, чтобы меня устроило. Прикажу – будет из него стрелять.

– А ты жесткий командир!

– Без этого нашей службы не бывает. Кто своих солдат жалеет, тот им плохую службу служит. Особенно если жалеет во время обучения.

– А чем тебе «Винторез» не угодил?

– У «Винтореза» дальнобойность маловата, зато он стреляет тихо. Одно другого стоит. А если еще с ночным прицелом…

– Да, он с ночным, – подтвердил я.

– С тепловизором?

– Нет, простой ночной, с ЭОПом.

– Тоже хорошо.

– Завтра с утра вопрос решим, сейчас кладовщик уже спит. А пока следует определиться с командиром разведроты. Что думаешь?

– Мы уже обговорили это. Если Скорогорохов тебя не устраивает, затребуй офицера из резерва бригады или из резерва управления в Москве. Ты же сейчас в фаворе, тебе пойдут навстречу. Надо уметь этим пользоваться. Звони или, еще лучше, отправляй шифровку.

– А ты о себе не подумал? – спросил я прямо.

– Я? А что я? Я всего лишь лейтенант. А командир роты – должность капитанская. Кто ж меня поставит? Нужно быть по меньшей мере старлеем.

– Мы с майором Смурновым обсуждали этот вопрос и решили, что ты – самая подходящая кандидатура.

Лейтенант не вскинул победно-радостно руки вверх, а, наоборот, потупил взгляд. Он, как я понял, сомневался в себе и в своих способностях, и все его предыдущие слова были правдивыми.

– Ладно. Я предложу, а там уж пусть Москва решает, назначать тебя или кого-то из резерва, – решил я. – Но я тебя предупредил. Смотри, чтобы тебя на радостях родимчик не хватил, если Москва согласится.

* * *

Лейтенант Громорохов достал с полки бритвенный прибор, кисточку и тюбик с пеной. Я уже давно заметил, что во время боевых действий у бойцов усиленно растет щетина. Я потрогал свой подбородок и лишний раз убедился в своей правоте. Мешать лейтенанту Громорохову дальше я не стал, только попросил:

– Мою кровать прошу не занимать. Сегодня я еще буду ночевать в кубрике, а в свою новую комнату переберусь завтра. Проследи, Юрий Юрьевич, будь другом. А я пошел в штаб. Нужно ковать железо, пока оно горячо…

– Не отходя от кассы, – цитатой киногероя закончил мою речь Громорохов, когда я уже уходил.

В штабе я с удовольствием выслушал доклад дежурного, хотя раньше не замечал в себе удовольствия от строгости уставных отношений, к которым имеет особое пристрастие майор Смурнов. Выслушав доклад, я прошел не в свой новый кабинет, а в шифрорган.

Я, как обычно, позвонил в дверь. Я ожидал увидеть капитана Игоря Исмаэляна, но вместо него меня встретила кудлатая рыжая голова капитана Ромашкина. Я вошел в тамбур, и Ромашкин распахнул дверь кабинета, жестом приглашая меня войти. Как новый начальник штаба я имел полное право посещать шифровальный орган в любое время, но я отмахнулся:

– Завтра, завтра! Когда приказ придет.

– Так приказ уже пришел!

– Все равно завтра. Пока принеси мне тетрадь с бланками «Исходящий шифротелеграмм». Следует написать в Москву относительно нового командира разведроты.

– Что написать? Натворил уже что-нибудь?

Ответить я не успел, поскольку капитан Ромашкин уже скрылся за дверью. Вот так он интересуется делами отряда! Вопрос задал только для поддержания разговора, не нуждаясь в ответе.

С тетрадью в руках и с ручкой ко мне вышел сам капитан Исмаэлян. Он положил принесенное на стол передо мной и поздравил меня с назначением на новую должность:

– С заслуженным повышением!

На втором слове он сделал ударение, и я впервые обратил внимание, что Игорь говорит с легким акцентом. Видимо, сказывались кавказские гены, хотя он родился и вырос в России. Раньше я улавливал только кубанский акцент, смешанный с московским говором. Детство Игорь провел в Сочи, где есть большая армянская диаспора, учился в Краснодаре, а потом служил преимущественно в Москве. Но армянский акцент, как оказалось, никуда не делся.

– У тебя родственники в Армении есть?

– Больше в Грузии. Но есть и в Армении.

– А ты с ними на каком языке общаешься?

– По-разному. Со старшими больше на русском. С ровесниками – на смеси русского и армянского. С молодежью – на армянском, но они меня часто поправляют.