Смертельная очередь

– Соглашусь. Это говорит о сильных тренированных руках киллера и о его отличной общефизической подготовке. Так не каждый боец спецназа сумеет.

– Хорошо хоть, на ходу стрелял. Дорога там такая – яма на яме. Стрелять сложно. Из статичного положения киллер наверняка попал бы охраннику точно в голову… Ладно, с этим вопросом закончили. Что у тебя с трофеями? Меня интересуют снайперские винтовки.

– В первой банде нашлись две английские «четырехзарядки» «Parker-Hale M82» и четыре «СВД» с прицелами «ПСО-1». Во второй банде – пять «Винторезов» и тоже четыре «СВД», все с ночными прицелами. Итого пятнадцать снайперов. Вместе с тем, который стрелял в депутатов – шестнадцать. Согласно списку Шуры муфтиев, отстрелу подлежали восемнадцать депутатов. Значит, кто-то из снайперов считается передовиком производства, и с него спрос выше. Что с его машиной? Охрана номера запомнила?

– Этому они обучены. Но на машине не было никаких номеров.

– Рисковый парень – ездить по городу без номеров. И это при репутации местных крутых и гневливых «ментов». Необходимо запросить информацию у МВД. Не было ли на дороге эксцессов?

– Я уже запрашивал, не первый год замужем. Ничего подозрительного. Только один «уазик» с военными номерами и табличкой «Дежурная» на лобовом стекле проехал в сторону вашего городка. Быстро ехал, торопился.

– Номер записали?

– Днем еще. Эта машина ехала с превышением скорости, но инспекторы ГИБДД ее останавливать не стали. Мало ли, какие у армии срочные дела. Но запись номера осталась в блокноте у инспектора.

– Вчера старый начальник штаба взял на себя ответственность за превышение скорости. Это я вчера от вас возвращался, – пришлось мне признаться. – Приказал водителю гнать, поскольку рота уже сидела в вертолетах. А что машина вечером в городе делала – это мы узнаем. Может, кто из офицеров к подружке ездил, это бывает иногда.

Последнее мое предположение даже для меня самого выглядело несколько диковатым, поскольку я знаю отношение офицеров спецназа к дисциплине, хотя я не могу в такой же степени положиться и на офицеров автороты. Но подполковник Сулейманов, видимо, настолько доверяет спецназу военной разведки, что ничего не возразил. На этом мы с ним и распрощались.

* * *

К окончанию нашего с Абдурагимом Маликовичем разговора у меня зазвонил мобильный.

– Майор Одуванчиков. Слушаю вас, товарищ подполковник, – ответил я на звонок Смурнова.

– Ты где сейчас?

– В кабинете.

– Я звоню по вопросу передачи дел. Ты все проверил?

– Остались продовольственный склад и гараж.

– Это завтра сделаем. А пока… Дел срочных у тебя, кажется, нет. – Подполковник не спрашивал, а утверждал.

– Никак нет, – подтвердил я. – Ничего особо срочного.

– Тогда загляни сейчас к машинисткам. Если они акты уже напечатали, подпиши их. Я потом тоже загляну к ним. Сегодня же отправим эти акты в Москву – вечером уходит первая недельная почта. Если что-нибудь требуется, пиши… А я пока на стадионе – тренирую твою бывшую разведроту. А то новый командир с бойцами что-то либеральничает…

Мне, честно говоря, не слишком понравилось, что бывший начальник штаба взялся за мою бывшую роту. Конечно, иногда занятия с бойцами проводит подполковник Репьин, но он общефизической подготовкой никогда не занимался. Репьин обычно проводит кабинетные занятия по тактической подготовке. Но у нового командира сводного отряда могут быть свои приоритеты. И еще мне не понравился сам тон сказанного – словно моя рота слаба в физической подготовке. Меня это, естественно, задело за живое. Как задели и слова о новом командире роты, с которым мы вместе вечером навещали подполковника Смурнова.

Перед визитом в кабинет машбюро я зачем-то открыл средний ящик письменного стола. В действительности мне там ничего не нужно было. Я сразу обратил внимание на стопку распечаток. Это был тот самый список, полученный мною от подполковника Муравьинского. Я не просил капитана Ромашкина заносить этот список в компьютер, значит, капитан сделал это по собственной инициативе. Он отсканировал листы, пропустил их через программу распознавания текста, сохранил, распечатал и передал один экземпляр Алексею Викторовичу. Зачем? Это было мне непонятно. Фамилии в списке показались мне знакомыми. Я вытащил из офицерского планшета лист бумаги, переданный мне накануне капитаном Ромашкиным, и сверил. Так и есть. Две фамилии из трех, указанных на странице, совпадали.

Подозрения интенсивно зашевелились в голове. Задай я прямой вопрос товарищу подполковнику, он мне ответит, что вчера, когда ему позвонил Муравьинский, он сверил эти фамилии со списком. Но подполковник ФСБ мог не назвать погибших по фамилиям. Надо это уточнить. Но уточнять необходимо так, чтобы не бросить обидную тень подозрения на командира отряда спецназа военной разведки и не скомпрометировать тем самым весь отряд. Как это сделать, я пока не знал, но сделать это было необходимо.