Смертельная очередь

Мои подозрения насчет Алексея Викторовича вспыхнули с новой силой. Я вспомнил свои подозрения в ущелье, вспомнил слова подполковника Глуховского о том, что майор Смурнов заранее заказал санитарный вертолет, хотя сам Смурнов говорит, что заказывал его позже. Вспомнил, что вчера Смурнов обменял на складе свой автомат на «Винторез», а потом из «Винтореза» были застрелены два депутата Народного собрания республики. Да и стрелять из «Винтореза» с одной руки, а второй в это время управлять автомобилем – на такое способен только человек, обладающий мощными руками. Такими, как у Смурнова – бывшего бойца полупрофессионального уровня.

У меня стала вырисовываться перед глазами практически реальная картина. Не было только самого главного – мотива для убийства. Террористический акт я отмел сразу. Я просто не мог поверить в то, что майор российской военной разведки является штатным киллером ИГИЛ. Если бы майор имел отношение к этой организации, разве стал бы он разрабатывать планы по уничтожению эмиров, бандитов и даже целых банд «игиловцев»? Действовал ради маскировки? Нереально. Жизни нескольких депутатов не могут оправдать понесенные ИГИЛом потери, когда эта террористическая организация потеряла громадные территории на Ближнем Востоке и продолжает нести громадные потери в Сирии.

Каков же тогда мог быть мотив у Смурнова? И что могло связывать с этими депутатами бывшего начальника штаба сводного отряда спецназа военной разведки в регионе Северного Кавказа? Личная месть? Едва ли. Если бы у него в жизни случилась трагедия, связанная с представителями населения Кавказа, в ГРУ об этом обязательно знали бы, и никто не отправил бы майора Смурнова на место начальника штаба сводного отряда, предвидя его обязательную месть.

Я понял, что попал в сложнейшую ситуацию. Выскажи я свои предположения подполковнику ФСБ Муравьинскому или подполковнику ФСО Сулейманову, меня в первую очередь спросят о мотивах этого расстрела, а мне нечего ответить. Все мои умозаключения будут выглядеть попыткой подсидеть нового командира отряда. Был человек командиром разведроты, вне очереди присвоили ему звание майора и поставили начальником штаба отряда, но аппетит, как известно, приходит во время еды. Вот подполковники и подумают, что у меня разыгрался аппетит и что я пожелал с должности командира роты перейти сразу в командиры отряда. Со стороны это будет выглядеть именно так.

Как мне теперь вести себя? Что следует предпринять?

* * *

Убрав листок с фамилиями убитых депутатов в другой ящик, я все же пошел в машбюро, где расписался в приемо-сдаточных актах.

– Подполковник Смурнов позже зайдет, подпишет и с сегодняшней почтой все отправит в Москву, – сообщил я Софе, старшей машинистке, высокой статной женщине около тридцати лет.

Говорил я предельно спокойно, держать себя старался так же, чтобы Софа ничего не заподозрила и не передала Смурнову, что я нервничаю. А я в действительности очень нервничал, потому что пытался сформировать свои обвинения в единый сильный кулак, которым собирался прилюдно пригрозить подполковнику Смурнову. Именно прилюдно, чтобы обезопасить себя в дальнейшем, ведь если после этого со мной что-нибудь случится, виновный будет выявлен сразу.

На выходе из машбюро меня перехватил подполковник Глуховский, которого в машбюро направил дежурный по штабу.

– Ты, «Цветок», говорят, большим человеком стал, тебя теперь на вертолете не облетишь. Начальник штаба! Я, таким образом, тебе теперь подчиненный, хотя и старше тебя по званию.

– Это не страшно, Борис Борисович, – ответил я, оттаивая душой от недавних переживаний. – Я же остаюсь прежним «Цветком»… Да это и не важно… Вы ко мне по делу?

Я заметил в руках подполковника два листа бумаги, один исписанный наполовину, второй с каким-то рисунком.

– Да, я вот рапорт о проделанной работе принес и чертеж расположения бандитов в Кабардино-Балкарии. С воздуха ведь виднее! Чертеж меня попросил сделать майор Смурнов. Там уже третьи сутки бой идет – четыре отдельных взвода никак справиться не могут. Может, пришлешь им резерв? Если он у тебя имеется, конечно.

– Подполковник Смурнов, значит, попросил… – протянул я, поправив заодно Глуховского, назвавшего подполковника майором. – Ладно, резерв я пришлю. Или отдельный взвод, или бывшую свою роту. Эти бумаги – мне? – Я принял те две странички из рук вертолетчика.

– Бери, подошьешь в папку с авиационными рапортами. Можешь план скопировать на карту, если видишь надобность… А что это ты такой хмурый? Да еще и неприлично трезвый после назначения.

Мы остановились перед дверью моего нового кабинета, куда подполковник Глуховский, кажется, заходить не собирался.

– Борис Борисович, у меня есть очень важное дело. Я не знаю, как поступить. Хочу попросить у вас совета как у старшего и более опытного товарища, – решился я.

* * *