Смертельно опасны

– Мама оставила заверенное волеизъявление о своем возможном состоянии здоровья. Она НР – «Не Реанимировать». Никаких дефибрилляторов, никаких шлангов, вентиляторов, никаких экстренных мер. Ее тело – минус могущие оказаться полезными органы – поступает в местный медицинский колледж. Ее решение, – добавила я, реагируя на полуиспуганное, полубрезгливое выражение лица Глории. – Ты знаешь маму: ничего не тратить попусту. Может, кто-то будет рад получить ее печень.

Глория издала короткий смешок.

– О’кей, но мамина печень? Ей восемьдесят четыре. Разве у таких глубоких стариков берут органы?

Я пожала плечами:

– Понятия не имею. Если нет, тем больше останется студентам-медикам.

– Не слишком-то уважительно выглядит.

– Напротив, Светлячок. Они дважды в год служат панихиду по всем людям, завещавшим свои останки колледжу. Приглашают членов их семей, читают имена всех усопших и благодарят их за вклад в будущее медицины.

Выражение ее лица стало менее брезгливым, но тепла в нем не прибавилось.

– А что происходит после, кгм, ты понимаешь, когда они… когда они закончат работу с телом?

– Они предлагают кремацию. Хотя мама говорила, что предпочла бы стать удобрением. Есть одна организация, которая сажает деревья и кусты…

– Прекрати!

– Извини, сестренка, может, мне не стоило вдаваться в детали. Но это то, что хочет мама.

– Да, но у нее же Альцгеймер!

– Когда она все это оговаривала, то мыслила отчетливо и ясно.

Мы обсудили скользкую тему со всех сторон. Глория, похоже, не могла смириться с несколько альтернативным подходом нашей матери к смерти. Ей, вероятно, легче было бы принять похороны в стиле викингов. Из всего, что она наговорила, я так и не смогла сделать вывод: то ли она чувствует себя виноватой за то, что была вечно отсутствующей дочерью, то ли обижена на то, что никто не счел нужным с ней посоветоваться. А может, понемножку и того, и другого.

Или помножку того и другого. Из-за разницы в возрасте мне всегда было сложно встать на ее место. Я думала, что по мере нашего взросления это будет легче сделать, но легче ничего не стало, вероятно, потому, что Глория осталась такой же, как в двадцать пять, когда пыталась решить, кем она станет, когда вырастет.

– Извини, Светлячок, – сказала я наконец, убирая посуду со стола. – Этот разговор возник, потому что у меня такая работа.

– Даже не знаю, как ты это делаешь, – сказала она, наблюдая за тем, как я ополаскиваю чашки и складываю их в посудомойку.

– Делаю что? Зарабатываю на жизнь?

– Как ты умудряешься не заснуть, глядя на все эти ведомости и таблицы.

– Когда представляешь все цифры со значком доллара, это помогает, – сказала я. – Уверена, и ты могла бы найти что-то, чтобы держать глаза открытыми.

Но, вероятно, время плана В пока не пришло, подумала я, закрываясь в своем кабинете и включая компьютер.

Рассчитывать налоговые декларации для других – не самая вдохновляющая работа из тех, что мне доводилось делать, но она не подвержена рецессии и требует меньших физических усилий, чем, скажем, мойка туалетов. Это даже не так уж сложно, когда ты понимаешь, что и как, хотя знание «как» частенько оказывается довольно хитрой штукой. Каждое третье изменение в правилах – и я добавляю еще один жесткий диск, чтобы скопировать мои резервные копии. Бумаги расходуется меньше, чем прежде, и это немалое облегчение. Но я не могла заставить себя полностью положиться на удаленное («облачное») хранение данных – это значило искушать Судьбу и дразнить ее так откровенно, что Судьба могла бы в назидание другим серьезно меня наказать. Я предпочитаю работать с CD-ROM’ами – на USB недостаточно площади для записок на липучке. Одна из моих более молодых коллег использует самоклейки с символами – неглупая идея, но я, пожалуй, слишком стара для такого радикального обновления своего рабочего процесса. Особенно после моего недавнего обновления всего стиля жизни.

За десять лет, прошедших с тех пор, как мы с Ли наконец опомнились и решили разойтись, я обнаружила, что жизнь в одиночестве меня вполне устраивает. Но сейчас ей пришел конец. Сначала Глория делала туманные намеки на то, что собирается подыскать собственное жилье, как только снова встанет на ноги – что уж там это «снова» ни значило, – но я не обманывала себя на сей счет. Моя сестра появилась здесь надолго. Даже какой-нибудь случайный бойфренд вряд ли что-нибудь изменил бы. Мужчины, к которым тянуло Глорию, однозначно стремились переехать к ней, чем наоборот, обычно потому, что сами нуждались в жилье.

Я услышала машину, выезжающую на дорожку, как раз тогда, когда сделала перерыв на ланч: обычное время для Глории, чтобы навестить маму. В последние дни у мамы пропал аппетит, но Глория обычно умудрялась скормить ей несколько кусочков еды. Это была одна из причин, делавших ее столь популярной у персонала.