Смертельно опасны

– Думаю, ты все же не брякнешься в обморок. Минуту назад я еще не была в этом уверена. – Она отправилась на кухню за тарелками, а я сидела на диване, чувствуя себя не только идиоткой, но и негодяйкой.

– Я могу преподавать аэробику в бассейне, – сказала она мимоходом, бросив тарелку мне на колени. – Вообще говоря, мне надо обновить мой сертификат по аква-аэробике, но мой сертификат СЛР до сих пор действителен. Блин, такая заморочка, когда в бассейне нужен специалист, но тебя не могут взять, потому что твой сертификат СЛР просрочен!

Она поставила передо мной три картонных коробочки и достала пару палочек для еды.

– Тебе разложить еду? Или предпочитаешь вилку?

– У меня пока еще действительна квалификация, чтобы есть палочками, благодарю.

Она, ухмыляясь, вручила мне палочки. Я все еще не пришла в себя.

– И… что? Ты проснулась сегодня утром и решила оформиться волонтером? Или одна из медсестер, наслушавшись твоей болтовни о летней работе спасателем, сказала: «Эй, да ты, наверное, знаешь СЛР! Хочешь поработать волонтером?»

Ее улыбка стала хитрой. Она обслужила меня, потом себя.

– Вообще-то я написала заявление пару недель назад.

Еще один сюрприз.

– Мне ты ничего об этом не говорила, – сказала я.

– Не было смысла до сегодняшнего дня. То есть если бы меня не приняли, не о чем было бы говорить. Кстати, а ты делилась со мной каждой мыслью, которая приходила тебе в голову?

Сейчас ее сияющая улыбка была такой невинной, что я не была уверена, пытается она меня уколоть или нет.

– Конечно, не делилась, – продолжала она. – Да и кто бы стал делиться всем?

Я ела молча, размышляя над тем, что моя сестра – квалифицированный волонтер с невероятным умением проводить СЛР. У меня такие знания и умения отсутствовали, что с моей стороны, как я начала понимать, было недосмотром. Даже если ни у одного из моих клиентов не случалось инфаркта после того, как он видел, сколько должен правительству, это не было невозможным; многих из них можно было отнести к группе людей, подверженных инфаркту. Тем временем Глория трещала о том, как распознать симптомы инсульта, как проводить прием Геймлиха и как полезны занятия по СЛР, где всегда можно встретить симпатичных пожарных.

Наконец Глория, которую я знала и любила – как мне думалось, – расслабилась.

– Знаешь, я не думаю, что ты встретишь множество симпатичных пожарных в пансионате, – сказала я, пока она переводила дух.

– Если только пансионат не сгорит. Шучу! – добавила она, почти мгновенно посерьезнев. – Я там для того, чтобы этого не произошло.

Это меня снова озадачило.

– Только ты способна предотвратить пожар в пансионате для престарелых?

– Я сделаю все, чтобы ни один Ангел Смерти не устраивал там своих штучек.

Я ждала, что она рассмеется. Этого не произошло.

– Ты серьезна.

– Серьезна, как инфаркт, сестрица. – Глория наколола на палочку креветку, которая долго ускользала от расправы, и съела ее.

Еще одна причина порадоваться тому, что она квалифицированный спец, подумала я, чувствуя себя немного сюрреально.

– Я не осознавала, что ты будешь там двадцать четыре часа в день.

Она приподняла бровь.

– О чем ты?

– Большинство Ангелов Смерти делают свое черное дело, когда все спят, – сказала я. – Помнишь? Или ты проспала эту часть телемарафона «Дамы-убийцы»?

– Нет, я помню. Конечно, я не смогу находиться там круглые сутки семь дней в неделю, но я дам персоналу понять, что слежу за всем, что происходит. Каждый день, как только я начну работать, я буду делать обход, разговаривать со всеми, смотреть, что и как они делают. Наблюдать за тем, чтобы они давали пациентам правильные медикаменты в правильных количествах…

– А разве врачи и медсестры за этим не следят? – спросила я.

– Я просто перепроверю, идет ли все как надо, – ответила Глория. – Волонтеры не дают пациентам лекарств. Нам даже нельзя иметь собственные лекарства, когда мы на работе. Даже аспирин не разрешен.

Я почти не слушала ее, потому что меня зацепила другая мысль.

– Но ведь официальное волонтерство будет значить, что у тебя останется меньше времени на посещение мамы?

– Ее успокоит мысль, что я рядом.

Это будет интересно, подумала я, и, вероятно, не в самом лучшем смысле.

Много же я тогда знала – всё уже стало интересно.

В последующие дни состояние мамы заметно улучшилось. Она выглядела более радостной и более внимательной, улучшился даже аппетит. Я была рада, но в то же время узнала из разговора с ее врачом, что это не постоянное улучшение и что неизбежное ухудшение наступит постепенно или же внезапно. Не говоря о том, что оно будет жестоким.