Смертельно опасный блог

Агата присела на платье статуи, ещё тепловатое из-за кота. Она достала блокнот и быстро набросала план выступления. Это было уже будничным делом, так что, справившись за тридцать секунд, девушка начала оглядываться в поисках подходящего фона для съёмки. Если встать напротив окна, чтобы дневной свет выгодно подчёркивал её лицо, то на заднем плане появлялась лестница с кучей холстов. Вполне себе интригующий и нейтральный вид.

Оставшись довольна тем, как смотрится в кадре, и ещё раз проверив, что Марк занят, Агата включила запись.

— Привет, мои дорогие! — девушка улыбнулась и помахала рукой в телефон. — У меня для вас неожиданные новости! Многие из вас писали под моим постом с выбором страны для переезда, что вам жалко, ведь больше вы не видите моих видео из Испании. На самом деле мне тоже стало сейчас, когда переезд уже так близок, немного жалко и моего дома, и всех уже ставших родными пейзажей. И знаете что? Я решила съездить туда прямо сейчас! — она рассмеялась. — Ну, конечно, не сию секунду. Как вы видите, я ещё не в аэропорту, но уже завтра утром вылетаю. И буду в Сойере где-то к полудню. Покажу вам, какого цвета сейчас апельсины на городских аллеях. Наверное, они уже желтеют. И, конечно же, вечером я пойду в нашу с вами любимую кафешку у моря, «Пез Азуль». Кто хочет прямого эфира под шум волн — смотрите меня завтра в 16:00 по московскому времени!

Как только Агата остановила видео, за её спиной раздался голос:

— Ни секунды без работы? — Марк стоял, снова упираясь плечом в колено Девы Марии, и улыбался.

— Как-то ты неаккуратно относишься к объектам искусства, — улыбнулась в ответ Агата.

— Не своё же, — пожал плечами Марк и тут же рассмеялся.

Он сделал вид, что стряхивает со скульптуры пыль от своего прикосновения, и указал рукой на лестницу.

— Не желаете ли пройтись, мадам? А то я в спешке забыл ваше произведение искусства в своей мастерской.

Агата театрально сделала реверанс и взяла парня под руку. Он включился в игру, изобразил, что приподнимает в знак почтения несуществующую шляпу, и они вместе начали подниматься по ступенькам.

Идти так близко к Марку было очень приятно. Он был даже ближе, чем тогда, в коридоре выставки. Да, тогда она держала его ладонь в своей, но зато на этот раз она чувствовала его плечо, иногда касалась его бедра и вдыхала пленительный, терпкий, еле уловимый аромат его одеколона.

Боковым зрением Агата отмечала, что по всей лестнице были развешены картины, разного размера и цветовой насыщенности, но сфокусироваться на чём-то, кроме случайных прикосновений и темпа шагов Марка, было невозможно. Да и не нужно.

К великому сожалению девушки, уже на третьем этаже Марк остановился, убрал руку и картинным жестом пригласил спутницу первой войти в узкую дверь уходящего вдаль полутёмного коридора. Несколько шагов Агата сделала нерешительно, почти на ощупь, но Марк за её спиной щёлкнул выключателем. От тусклых редких лампочек без абажуров стало ненамного светлее, но всё же путь выглядел более безопасным.

К стенам были прислонены картины, в углах и у дверей стояли статуи или только их заготовки, по которым ещё невозможно было понять замысел автора. Что-то было завёрнуто в грубую холщовую ткань с наклейкой: «Осторожно, хрупкое!» Агата посторонилась от странного предмета.

— Да всё тут хорошо! — Марк подмигнул спутнице, наклонился и постучал. Через ткань послышался приглушённый металлический звон. — Это Крестецкий колокол делает в большой тайне, ибо заказ платный. Но, как ты понимаешь, все уже знают. Но Крестецкий — человек пожилой, да и уважаемый, поэтому при встрече с ним каждый высказывает крайнюю степень любопытства в том, что спрятано в холщовом мешке. Лично я высказал ему вчера версию, что это — хрустальный кот, поэтому мешок — тоже часть экспоната.

— А он что? — заинтересовалась девушка.

— Он довольно хмыкнул и гордо ушёл. А вот и моя мастерская — как раз напротив.

Войдя, Агата с непривычки зажмурилась от яркого, по сравнению с коридором, света. Хотя день был не солнечный, обычный пасмурно-питерский, из-за огромного окна помещение казалось очень светлым и лёгким. У одной стены стояло несколько мольбертов, на одном из которых угадывались наброски морского заката.

— Не смотри! — Марк с улыбкой встал между Агатой и своим творением. — Видеть работу до её завершения — дурная примета. Мы, творцы — люди весьма суеверные. Но я уверен, ты сама это знаешь.

— Ну, есть немного.

На самом деле Агата не была суеверной, но ей совершено не хотелось перечить Марку сейчас, когда он пустил её в сердце своего творчества. Она развернулась спиной к наброску и начала разглядывать оставшееся пространство. Как она и ожидала, все стены были увешаны картинами, эскизами и какими-то списками. В основном это были рисунки мебели в разных ракурсах, иногда с подобранной цветовой палитрой или визуально проработанными материалами для изготовления.