Смертельное лекарство

— Деньгами всегда ведал Олег. Он мне давал, сколько мне было нужно. Откуда он брал, я не знала. Знала, правда, что в банке есть счет на мое имя, но не представляла, сколько на нем денег, и никогда им не пользовалась. И вот теперь я туда пошла… — Она запнулась.

— И что — ничего?

— Не совсем… Там оказалось два с чем-то миллиона. Понимаете, мы с Олегом столько проживали за неделю. Это не роскошь, поверьте — я знаю людей, которые тратят столько же и даже больше за день. Я взяла эти деньги… и от них уже ничего не осталось. А дома я все перерыла и ничего не нашла. Так что уплатить сейчас я вам не могу — а наверное, нужно на всякие расходы?

— Да пока не очень, — сказала я правду (расходы действительно были не слишком велики, другое дело, что я рассчитывала получить сколько-нибудь просто на жизнь). — Потом, когда выручим вашего мужа, тогда и рассчитаетесь.

— Нет, я раньше найду, обязательно, — заверила меня Катя. — Не думайте, что я такая беспомощная.

— Я и не думаю, — заверила я ее. На этом наш разговор завершился, и я отправилась в ванную добирать свою порцию удовольствия. Однако блаженно-расслабленное состояние после звонка Кати прошло, и я начала составлять план дальнейших действий.

Во время визита на подпольный винзавод я узнала много интересного. Во-первых, что он действительно существует, и, по всей видимости, Митрохин вместе с Луниным поставляли туда спирт. Во-вторых, что у владельцев завода шли разборки с бандой Спиридона — Сергея Спиридонова, известного в городе «крутого» бандита. На моих глазах произошел налет, закончившийся для нападавших весьма печально.

В-третьих, в разговоре упоминался «хозяин», «сам», которого кто-то убил. Я не сомневалась, что кавказец имел в виду Вязьмикина. В убийстве он подозревал Спиридона, а капитан скорее грешил на «своих» — то есть на милицию. Это что же получается? Вязьмикина убили люди из органов? Из милиции или из ФСБ? До меня доходили слухи о том, что именно это ведомство убирает наиболее видных представителей организованной преступности, на которых никак не удается найти достаточно улик, чтобы упрятать их за решетку. Таким образом осуществляется своеобразная теневая юстиция. «Рыцари плаща и кинжала» организуют и конфликты между преступными группировками, натравливая одних бандитов на других, чтобы те своими руками содействовали справедливости. Проверить эти слухи до сих пор мне не приходилось. Да, по правде, и желания особого не было. Связываться с такими делами — только неприятности зарабатывать. И ничего, кроме неприятностей. Так что лучше эту версию пока оставим.

В разговоре преступников мелькнуло еще одно имя — Турок. Несомненно, имелся в виду тоже известный в городе человек — Владимир Туркин, владелец фирмы «Глафира». Фирма занималась торговлей недвижимостью, у нее был даже собственный банк. В деловых кругах считалась очень криминальной, с нею старались не связываться. А мне, судя по всему, придется связаться — все остальные варианты еще хуже. Из ванны я выбралась с готовым планом и в мрачно-решительном настроении.

Офис Туркина располагался в весьма престижном месте — в здании проектного института в центре города, занимая в нем целых три этажа. Охрана там была что надо. Меня прямо от входных дверей начали спрашивать, кто я такая и по какому делу. В мой план по ходу пришлось вносить коррективы.

— Хочу побеседовать с Туркиным о кое — каких событиях в Павловске, — сказала я мрачному амбалу с дубинкой, дежурившему на входе. — Так и передайте, слово в слово.

Пароль подействовал, и меня пропустили на этаж, а затем и в кабинет. Судя по всему, хозяин кабинета много ждал от нашего разговора — кроме самого Туркина, там находились еще двое парней, вполне годных для участия в японской национальной борьбе сумо — каждый весом в центнер, наверное. Сам Туркин оказался жилистым нервным парнем чуть старше меня, с золотой цепью на шее.

— Ну что там у тебя, выкладывай, — заявил он вместо «здравствуйте», мигнув парням. Те заняли позиции возле дверей.

— Может, побеседуем наедине, — предложила я, усаживаясь в кресло (приглашения здесь можно было дожидаться до конца света). — Или ты меня боишься?

— Кто тебя боится… тебя в… — хозяин кабинета не стеснялся в выражениях. Ненормативная лексика здесь, как видно, являлась нормой. — Нечего тут херню разводить. Есть что говорить — говори. Нет — употребим без разговоров, так тебя и так!

Учить его вежливости не входило в мою задачу. Поэтому я последовала приглашению любезного хозяина и приступила к рассказу.

— Есть такой город Павловск, — начала я. — А в нем есть такая улочка, Карла Маркса называется, и стоит на ней домик под номером девять. Дом как дом, забор только высокий. Но ведь даже через высокий забор перелезть можно, верно?

— Ближе давай, кончай херню пороть! — заорал Турок — Чего ты знаешь?

— И вот вечерком, часов этак в десять, — продолжала я, не обращая внимания на его крик, — подъезжает к домику машина. С тарой. Тару, понятное дело, разгружают, а хозяин с приезжим тем временем ведут разговор…