Смертельное наследство

Часом позже эту сделку обнаружил на рынке «Дойчебанк». Его сотрудники не знали, чем она вызвана, и продолжали пристально следить за развитием ситуации. Примерно в это же время о серьезных продажах фунта узнали и швейцарские банки, которые не захотели остаться в стороне. «Креди Сюисс» продал пятьсот миллионов, а «Ю-би-эс» — примерно половину этого объема. Так как такого рода спекуляции для Цюриха были редкостью, новость получила широкое распространение. Через два часа «Дойчебанк» продал за евро два миллиарда фунтов стерлингов, и к тому времени, когда рынки в Нью-Йорке закрылись, европейская валюта взлетела до облаков.

В среду британское правительство, подвергшееся настоящей осаде со стороны средств массовой информации, выпустило официальное заявление: «Никаких реальных оснований под слухами о намечающейся девальвации фунта стерлингов нет. Правительство ее величества не собирается также осуществлять переход на евро, по крайней мере при существовании нынешнего парламента». Это положило конец продажам фунта и панике на рынке, но к концу торгов во вторник перешло из рук в руки не менее тридцати миллиардов фунтов стерлингов.

Шпеер вышел из отеля и двинулся медленным шагом по покрытым снегом улицам в направлении Мариенплац. День был расписан у него чуть ли не по минутам, но в это солнечное февральское утро созерцание старинных узких улочек в исторической части города, заполненной, несмотря на раннее время, туристами и пешеходами, доставило ему ни с чем не сравнимое удовольствие.

Генриху недолго кружила голову выпавшая на его долю удача. Как только пришло известие, что Моралеса прикончили конкуренты из Кали, Шпеер задался вопросом, каким должен быть его следующий шаг. В распоряжении Генриха оказалось состояние размером почти в семьдесят миллионов долларов, которому, однако, угрожали притязания со стороны Салазара. Шпеер уже предпринял все необходимые шаги, чтобы пристроить эти деньги на новом месте, но его глодали сомнения относительно того, как быть дальше, ибо Прачка был известен своей алчностью и жестокостью. Так что Шпееру предстояло или вернуть деньги, по крайней мере их часть, или всю оставшуюся жизнь скрываться и дрожать от страха.

И вдруг пришла одна радостная новость — о гибели Джо Салазара. Фортуна вновь оказалась благосклонной к Шпееру — возможно, потому, подумал Генрих, что ему на роду написано преуспеть на земле своих предков.

Убийство нью-йоркского банкира окончательно оформило его статус богатого человека, и с этой новой реальностью ему предстояло свыкнуться.

Профессионалы, которым он доверил реализацию движимого и недвижимого имущества Моралеса — а ныне его собственного — в Америке, продвигались вперед с умеренной скоростью. Продать облигации и ценные бумаги и забрать депозиты не составляло труда. Другое дело — недвижимость. Ее превращение в наличные требовало времени. Но Шпеер не хотел ждать, дабы избежать всякого риска, и велел своим агентам продавать недвижимость за любую приемлемую цену, даже игнорируя лучшие возможности в неопределенном будущем. Это помогло, и в скором времени ему один за другим стали приходить чеки таких финансовых учреждений, как «Меррилл Линч» и «Морган Стенли», считавшихся самыми надежными и респектабельными из всех ведущих американских банков.

В ноябре Шпеер отправился в Мюнхен, где у него была назначена встреча с руководящими сотрудниками «Дрезднер банк». Проведя за морями много лет, в течение которых ему удалось составить себе неплохое состояние в виде движимого и недвижимого имущества, находящегося в Америке, сказал Шпеер, он решил ликвидировать там все дела и вернуться на родину. В настоящее время он обладает пятьюдесятью миллионами долларами и ищет подходящее место для надежных долговременных вложений. Он просит сотрудников «Дрезднер банк» подыскать ему такое место — предпочтительно в сфере страхования, судостроения или финансов. По прошествии тридцати дней они вышли с ним на связь, предложив уникальную возможность, какая, по их словам, бывает раз в жизни. Этот вариант, вне всякого сомнения, устроит столь предприимчивого и разумного человека, каким является господин Шпеер.

И вот Шпеер приехал домой, чтобы завершить сделку. Остановившись перед новой ратушей, он поднял глаза и посмотрел на циферблат часов высокой готической башни. Без двух минут одиннадцать. Когда минутная стрелка достигла двенадцати, над площадью торжественно прокатился первый удар курантов. Шпееру понравилось, что находившиеся здесь иностранцы замерли и как по команде подняли глаза на старинные часы, отдавая дать уважения ритуалу. Когда куранты пробили, Шпеер возобновил путешествие по Бургенштрассе по направлению к замку Альтерхоф. От старого замка веяло покоем и безмятежностью, и журчавшие вокруг фонтаны усиливали это настроение. Со стороны можно было подумать, что владевшее замком с тринадцатого века семейство герцогов Виттельсбахских вернулось под родной кров. Шпеер миновал арку и, дойдя до оживленной Максимилианштрассе, повернул направо.