Смертельные ловушки: Выживание американской бронетанковой дивизии во Второй мировой войне

Боевой опыт в Северной Африке, Сицилии и Италии подсказывал нам, что броневая защита танков М4 «Шерман» недостаточна в принципе и крайне уязвима в нескольких критических местах. Предполагалось, что установка дополнительных броневых листов поможет отчасти преодолеть эту уязвимость. Боекомплект танка составляли 89 снарядов калибра 75-мм. Хранились они на снарядных полках: по 16 снарядов на каждой из двух полок в правом спонсоне (часть корпуса, нависающая над гусеницей) и столько же на одной полке в левом. Еще 32 снаряда хранились на полке под башней, в боевом отделении, и 9 — в зажимах в самой башне. При попадании в любое из этих мест, стоило осколку пробить мягкую латунную гильзу снаряда, тот обычно детонировал, а вслед за ним и весь боекомплект.

Мы наваривали на спонсоны, над местами размещения боекомплекта, 25-миллиметровые броневые листы размерами 45 x 60 см. Внутри спонсонов размещались закрывающиеся ящики из шестимиллиметровой листовой стали — на случай, если осколок ударит по полке рикошетом изнутри. Такая же коробка из броневой стали становилась под башню. Литая лобовая броня башни с правой стороны изначально была утоньшена, чтобы вместить узлы гидравлического привода механизма поворота башни. Поверх этого участка брони мы наваривали выпуклую контурную заплатку толщиной 50 мм и общей площадью около 1900 см ^{^2}. На «Шерманах» с литой лобовой броней профиль броневого листа прямо перед позициями водителя и помощника водителя перегибался под углом, близким к прямому. На этот участок мы тоже наваривали два широких броневых клина толщиной в 38 миллиметров.

Поэкспериментировав несколько дней, мы наконец смогли организовать бесперебойную работу сборочной линии. Нам повезло, что под мастерскую нам выделили просторный сборный ангар с мостовыми кранами и отоплением, достаточно большой, чтобы вместить одновременно восемь танков. Для нас это было роскошью: мы привыкли работать в полевых условиях, под дождем, в грязи и слякоти по пояс.

Танки заезжали в вытянутый бокс, держа дистанцию в девять метров. Наши механики отключали все электрические приборы и гидравлику в башне. После этого они отвинчивали крепежные болты в погоне и мостовым краном снимали башню целиком, вместе с подбашенной коробкой, и укладывали на сварную железную раму в стороне. Три бригады сварщиков одновременно накладывали броневые заплаты, но заканчивали работу за них уже опытные мастера. Сварка брони — непростое дело, но приданный нам эксперт наладил производственный процесс, подобрав подходящие электроды, и научил английских рабочих специфическим приемам, в особенности заварке швов несколькими короткими проходами. Жар от каждого следующего прохода снимал напряжение с подлежащего шва, и прочность соединения увеличивалась.

Один из первых модернизированных танков, выезжая из ангара, перевалил через полутораметровое бревно, преграждавшее дорогу, и от этого незначительного сотрясения у него отвалилась одна из заплаток, прикрывающая место водителя. Было похоже на то, что английский сварщик взял слишком широкий шов, и накопившееся напряжение прорвалось трещиной. Поломку исправили, и больше таких неприятностей не случалось.

Тем временем другие бригады прилаживали уже готовые снарядные ящики внутри спонсонов и под башней. Третьи перекрашивали машины изнутри и снару жи. Затем башню устанавливали на место и подключали обратно провода и гидроприводы. К тому времени, когда производственный процесс был налажен, мы могли переоборудовать восемь танков в день. Работая круглые сутки, мы за месяц завершили работы над всеми машинами дивизии.

По своему невежеству, я сцепился с английскими рабочими, и несоразмерно раздутый конфликт едва не вышел на межгосударственный уровень. В первые дни работы в мастерской царил хаос. Как-то утром, когда работа уже налаживалась, я заметил, что, когда на часах было около десяти часов утра, бригадир-англичанин скомандовал прекратить работу. Я уже подумал, что механики устроили небольшую забастовку, как это случилось в Ливерпуле во время нашей высадки с транспорта, — грузчики тогда остановили работы, пока британский портовый чиновник не прояснил ситуацию. Но когда я спросил бригадира, в чем дело, тот ответил, что у рабочих получасовой перерыв — на чай.

— Мои парни круглые сутки пашут, чтобы побыстрее доделать работу, черт побери! А вы чаи тут гоняете? Война идет, вы не забыли?

Молоденький американский лейтенантик, только что сошедший на берег, объяснял англичанам, что идет война, которая для них тянулась уже четвертый год. Сыновья наших механиков прошли Дюнкерк и Северную Африку, многие потеряли близких при бомбежках… Я продолжал выставлять себя идиотом, а напряжение нарастало. Наконец я сообразил, что так ничего не добьюсь, и ушел подавать рапорт на отказников командующему британским полигоном. Англичанин вернулся к своей бригаде и спокойно допил чай.