Смертельные послания

Привычный ритм жизни в доме Ардженти снова был нарушен. Звон посуды из кухни, где София готовила ужин, доносился нерегулярно, с перерывами, как будто она время от времени о чем-то задумывалась. Игра у Марко и Паскаля не клеилась, Ориана то и дело брала фальшивые ноты в «Героическом полонезе» Шопена, и ей пришлось три раза начинать заново – хотя Ардженти знал, что дочь довольно хорошо знает это произведение. Он ничего не сказал дома о событиях прошедшего дня, но его близкие словно чувствовали: что-то произошло.

Разве он не улыбался в нужные моменты? Не обнимал Марко и Паскаля, когда пришел с работы? Неужели так заметно, что он чувствует себя совершенно опустошенным?

Та же атмосфера сохранялась и во время ужина. В конце концов София не выдержала и осмелилась задать мужу вопрос:

– У тебя на работе все в порядке?

– Произошли небольшие изменения, больше ничего. – Он поморщился. – Мне придется свыкнуться с ними.

Миссис Ардженти чувствовала, что это беспокоит его больше, чем он хочет показать, но решила подождать с расспросами.

Но после ужина, когда дети легли спать, она вернулась к этой теме:

– Так что за изменения? Не хочешь рассказать? Или отложим разговор до завтрашнего вечера?

До завтрашнего вечера? Соблазн отложить беседу был велик. До завтрашнего вечера, до следующей недели, а еще лучше вообще никогда не говорить об этом. Но тогда другая тайна, которой он никогда не делился с Софией, будет тяготить его еще больше – после того, что произошло с Джеймсоном.

Джозеф отпил глоток вина, перевел дух и рассказал об отстранении его от следствия по делу Потрошителя и о том, что послужило этому причиной.

Некоторое время его жена молчала.

– Как, по-твоему, они узнали о прошлом Джеймсона? – спросила она наконец. – Ты же говорил, что вы были одни, когда он рассказывал о себе.

– Я думаю, кто-то находился за стеклянным экраном и подслушивал нас.

– Кто это мог быть?

– Не знаю. Можно было бы предположить, что Джон Уэлан. Он принимал участие в первой части допроса – вел протокол. Но он никогда не пошел бы на такое. Я подозреваю, что это кто-то связанный с Маккласки. Тот не скрывал недовольства по поводу того, что мне поручили дело Потрошителя вместо него.

– И теперь он снова ведет это расследование?

– Да. По крайней мере временно, пока не назначат кого-то другого.

Детектив не сказал, что Маккласки может растянуть это «временно» на месяцы. Было мало шансов, что кто-то еще будет назначен вовремя, чтобы успеть спасти Джеймсона от виселицы.

– Как назло, едва я убедился в невиновности Финли, и у меня тут же оказались связанными руки! Получается, я подвел его в тот самый момент, когда он больше всего нуждался в моей помощи.

София тоже пригубила бокал с вином.

– Но ведь ты сделал все возможное. И, может быть, даже проявлял чрезмерное рвение, по мнению некоторых на Малберри-стрит. Не потому ли тебя отстранили от расследования? – задумалась она.

Немного поразмыслив, Джозеф кивнул:

– Да. Пожалуй, ты права. Но все же Финли наверняка считает меня предателем. Он доверился мне, обнажил душу, а на следующий день полмира узнает о его откровениях. И если бы только это! Теперь его шансы попасть на виселицу велики как никогда.

– Неужели все так плохо?

– Хуже некуда. Большинство улик против него являются косвенными, но из них складывается весьма зловещая картина. И с учетом отсутствия у него алиби и наличия свидетеля-полицейского вердикт жюри присяжных вполне предсказуем.

Возникла пауза.

– Ты знаешь, – сказал Ардженти, – удивительное дело: я все время думал, какие мы с Финли разные люди, но сейчас мне кажется, что у нас много общего.

София нахмурила брови:

– В каком смысле?

После того как детектив столько лет хранил от супруги тайну, раскрывать ее теперь – вот так, сразу, – было страшно. Что же делать? Хранить ее еще неделю, еще месяц, еще несколько лет? Он взъерошил рукой волосы, почти физически ощущая тяжесть принимаемого им решения.

– Желание Финли помогать Элли в первую очередь связано с судьбой его матери. Он испытывал угрызения совести, поскольку ему казалось, будто он бросил ее в беде, и пытался компенсировать это заботой о других, – объяснил Ардженти и тяжело вздохнул. – И я испытываю такие же угрызения совести по отношению к своей сестре, Марелле.

– Марелла? Но прошло уже столько лет, Джозеф… – София покачала головой. – И почему ты должен чувствовать ответственность за небрежность какого-то кучера?

– Эту историю моя мать придумала для друзей и соседей, будто Марелла попала под конную повозку по пути домой после шоу на Бродвее. Ее дочь, прекрасная танцовщица, погибла в расцвете лет. И я верил этому на протяжении многих лет. – Ардженти опять вздохнул. – В действительности Марелла была проституткой и покончила с собой, повесившись в тюремной камере.

Последовало молчание.

– Твоя мать знала, что она была проституткой, до того как это случилось? – осторожно спросила София.