Смертельные змеи

Яна это непередаваемо бесило, Александра относилась ко всему спокойней, однако близнецы в равной степени не желали встречаться с отцом. Поэтому теперь Яну было сложно дать ответ Нине. На одной чаше весов — возможность полноценно общаться со своими близкими. На другой — необходимость терпеть Михаила Эйлера, которому даже по морде дать нельзя, и не потому, что он старый, а потому, что это бессмысленно.

Все это он попытался объяснить Алисе. Она выслушала его внимательно, но поддерживать не спешила.

— Мне кажется, что тебе нужно как можно быстрее обсудить это с Александрой, — мягко посоветовала она. — Не решай за вас двоих, у нее тоже есть право голоса.

— Ты считаешь, нам хоть при каком-то раскладе стоит согласиться?

— Почему нет? Ян, я вижу, почему ты зол на отца. Я не осуждаю тебя за это. Но ты вот о чем подумай… Ваша мама уже умерла. Вашему папе непонятно сколько осталось. Неужели ты хочешь, чтобы эта вражда сохранилась между вами навсегда? А «навсегда» наступает, когда человек уходит безвозвратно.

— Я не думаю, что с ним можно помириться!

— Можно его простить. Не признать, что он был прав или что он хороший человек. Я даже не говорю, что вы обязаны вновь его полюбить. Но вы можете отнестись к этому с пониманием и не держать в душе злость.

— Я боюсь, что злость там только накопится, — признал Ян. — Отец, особенно при обострении маразма, ляпнет глупость, я не удержусь, Пашка поддержит его, Нина постарается быть хорошей для всех… Короче, сценарий классических Эйлеров.

— Ну так не дай этому превратиться в сценарий классических Эйлеров — и беды не будет!

— В смысле?

— Пусть рядом с вами будет побольше людей-громоотводов, — улыбнулась Алиса. — Если Нина приведет своих детей, при них скандалить не будут. Ее муж перетянет на себя часть внимания. Если Пашка явится с женой и сыном, он тоже будет вести себя сдержанно, ты его знаешь. И вы приходите не одни. Тогда это будут не семейные разборки, а семейный праздник — чувствуешь разницу?

Он чувствовал не только разницу, но и намек. Алисе хотелось пойти с ним, и она не скрывала этого. Да и он был бы не против… Воображение уже рисовало ее, такую красивую — в платье из зеленого шелка, как на недавнем приеме, с мерцающими на шее изумрудами… Ян знал, что они — красивая пара, и понимал, что это впечатлит его родню.

Но ведь дело не в нем и даже не в семье! Как отреагирует на это Александра? В принципе, это будет лучше, чем близнецам просто держаться вдвоем, будто подтверждая этим, что на иные привязанности они неспособны. И все же если он придет с Алисой, а она будет одна… Он уже не сможет постоянно присматривать за ней!

— Ей есть кого привести с собой? — спросила Алиса.

— Ага. Безымянного самоубийцу, которого она сняла с крыши посреди ночи. Как видишь, она хорошо адаптируется к жизни в России.

— Скажи мне, что ты шутишь…

— Да шучу, шучу, — поспешил заверить ее Ян. Для правды было рановато. — Я не знаю, сможет ли Александра привести с собой кого-то. Она точно ни с кем не встречается… вот так. Если только друга какого!

— А ты не гадай, ты спроси. Насколько я поняла, для вас обоих важна честность. Вот и будь с ней честен!

Ян наконец сдался:

— Спрошу. Но если эта идея прокатит, ты ведь спасешь меня от тоскливого общества папани, Пашки и прочей шушеры?

— Да уж, семьянин ты просто образцовый! — расхохоталась Алиса.

Он был рад, что заехал к ней. Это стало пусть и небольшой, но перезагрузкой. А потом ему позвонили из морга, и жизнь снова стала неприятно напряженной.

Он заскочил за Александрой к дому — она его попросила, чтобы снова не разъезжать на двух машинах. На этот раз она была без Гайи, его в морге не очень-то любили, а запирать пса в душном автомобиле ей не хотелось. Ян подумывал спросить, был ли сейчас в квартире ее безымянный псих, но решил, что и без этого забот хватает. Впрочем, если этот самоубийца не перестанет к ней ходить, придется все-таки познакомиться с ним и выяснить, что это за чучело бесхребетное — иначе Ян самоубийц не представлял.

Но пока у них были дела поважнее. Об этом свидетельствовал бардак, встречавший их в морге. Для работы с телом, закатанным в цемент, выделили отдельный зал, в остальное время отведенный для хозяйственных нужд, и не зря: мелкой серой пыли здесь скопилось столько, что вымывать не меньше месяца придется.

Тело все же удалось извлечь почти невредимым. Оно теперь лежало на каталке, со всех сторон окруженной цементными осколками. Разглядывать труп Ян не стал, не было нужды. Он и на расстоянии мог сказать, что это Стелла.

— Что там с причиной смерти? — поинтересовался он.

По возможности Ян предпочитал общаться с Натальей Соренко, нравилось ему, как она работает. Но вести это дело она наотрез отказалась, заявив, что слишком стара для работы дрелью. Вскрытием руководил мужчина лет шестидесяти, тоже вполне грамотный, но молчаливый до тошноты. Ему казалось, что, если он написал отчет, отвечать на вопросы следователя уже не обязательно. А Ян отчеты не любил — там смысл обрастал слишком большой шубой слов.

— Проломлено основание черепа. Это есть в отчете, — отозвался эксперт.