Смертельный дубль

— Я вижу, вы мне сочувствуете, — обрадовался Топорков. — Да и как иначе — если кто и способен меня понять и посочувствовать, так это именно вы… Не правда ли, и у вас мелькала мысль своими руками загнать в могилу тех, кто не давал вам служить искусству, для которого вы были рождены?..

Лихонин сделал неопределенное лицо: мол, да, подчас, может, и хотелось, но…

— …но вы предпочли гуманный путь, — вслух закончил Топорков. — Однако, милый Василий Николаевич… вас ведь так зовут, правильно?.. Вы ведь, наверное, уж убедились, что ваша демонстративная жертва ни к чему не привела, ни в ком не вызвала ни единого укола совести… Напротив, не сомневаюсь, что нашлись злорадники… хм, интересно, есть ли такое слово — «злорадники»?.. Нашлись, словом, те, которые даже обрадовались вашему беспрецедентному падению с вершины актерского успеха в низину самого презренного прозябания… Так неужели вы и дальше будете подпитывать их мерзкое наслаждение вашей плачевной участью?..

Лихонин изобразил: ну а что вы предлагаете?

— Я предлагаю вам, — отвечал Топорков, — стать помощником… нет, равноправным напарником Призрака! Видите ли, при каждом следующем шаге моей многосерийной мести приходится действовать все осторожнее… Люди, в том числе те, кто меня прежде всего интересует: насолившие мне при жизни режиссеры теперь страшатся оставаться в стенах студии в одиночку, задерживаться здесь допоздна… Милиция опять же зачастила… Словом, мне бы хотелось иметь сообщника, я давно думал об этом, но и представить не мог, что у меня действительно появится такой шанс… И тут вдруг вы! Словно сама судьба свела нас вместе… Что вы скажете по этому поводу?

Лихонин надолго задумался, потом махнул рукой и изобразил: что ж, я к вашим услугам.

— Прекрасно! — просиял Топорков. — В таком случае с этой минуты я полностью посвящаю вас в свои благородные планы… Следующей жертвой я наметил режиссера Ядкевича… Фамилия его так и напрашивается на то, чтобы ее обладателя отравили, но я уготовил ему иную участь… Тем более я не люблю повторяться. Я уже отравил Мумина (хотя если отталкиваться от его фамилии, то мне следовало бы запеленать его как мумию — так сказать, забальзамировать заживо)… До Ядкевича же добраться будет труднее, поскольку он, кажется, не так наплевательски относится к своей жизни, как упомянутый Мумин… Вот тут-то вы, дорогой Василий Николаевич, и сможете мне подсобить…

39

— Никаких новых зацепок, — с виноватым видом докладывал майор Жаверов полковнику Видову.

— Так-так, — по своей привычке забарабанил пальцами по столу Видов. — Значит, это убийство еще более туманное, чем два предыдущих?

— Пока что да, — вздохнул Жаверов.

— Ну, расскажите еще раз все, что известно, — предложил полковник, тоже вздыхая.

— Значит, в этот раз обошлось без свидетелей, — начал майор. — Следовательно, убитого первыми обнаружили только члены его съемочной группы, которые утром пришли в павильон…

— Режиссер Мумин, — перебил Видов, — он ведь тоже, как я понимаю, значительная фигура в кинематографе?

— Из всех убитых он пока самая значительная, — подтвердил Жаверов.

— Пока?! — воскликнул полковник. — Хотите сказать, дальше пойдут еще более авторитетные мастера? Ну уж нет! Больше никто на этом проклятом «Мосфильме» не должен быть убит, слышите, никто!

— Я слышу, — удрученно, но холодно ответил майор. — Но как тут можно что-то гарантировать…

— Только не начинайте свои присказки про то, что недурно, мол, заселить «Мосфильм» всеми милиционерами Москвы, — предупредил Видов.

— Такого я и не предлагал, — возразил Жаверов. — Разрешите продолжать?

— Что продолжать?

— Вы просили еще раз рассказать все, что известно.

— Ах да… Продолжайте.

— Убитый был отравлен, — монотонно заговорил майор. — Он съел мороженое, в которое был подмешан крысиный яд…

— Стало быть, он не знал, что оно отравлено?

— На самоубийство не похоже, если вы об этом…

— Значит, кто-то незаметно подмешал ему отраву?

— Пока трудно сказать, — покачал головой Жаверов. — На столике также обнаружена вторая чашка мороженого — тоже с ядом, но нетронутая.

— Похоже, — вновь забарабанил пальцами Видов, — что Мумин хорошо знал убийцу. Тот принес ему две порции отравленного мороженого… Может, одну себе, но сам, конечно, не собирался травиться, а подождал, пока… Ну, так это кто-то из своих! Может, из его же группы?

— Видите ли, — сказал Жаверов, — наш преступник убивает режиссеров непременно такими способами, какие фигурировали в фильмах, снятых этими режиссерами… В данном случае преступник воспользовался методом ревнивца Арбенина, отравившего свою жену Нину в лермонтовском «Маскараде». Мумин как раз экранизировал этот «Маскарад»…

— «Маскарад», — мрачно повторил Видов. — А в костюме Пьеро в этой картине никто не щеголял?

— Насколько я знаю, нет. Но Арбенин подсыпал жене яд именно в мороженое.

— Значит, Раскольников, Онегин, Арбенин, — забормотал полковник. — Так, может, нам предостеречь режиссеров, которые снимали еще про каких-то убийц?