Смертельный дубль

— Да нет, — усмехнулся майор, — просто вы сами доказывали мне, как актерам чужда логика. Так что если Овчинин в качестве следующей жертвы — наиболее подходящая фигура, все-таки полной уверенности в этом у нас быть не может… Особенно если мы имеем дело с убийцей-актером.

50

Поскольку майор, как показалось Носикову, не слишком серьезно отнесся к его догадке, артист решил сам обратиться к режиссеру Овчинину. Носиков отыскал его в третьем павильоне, где тот собирался ставить свой новый фильм.

— Григорий Михайлович! — с порога крикнул ему актер.

Овчинин, руководивший установкой декораций, не отозвался. Носиков несмело приблизился к нему. Режиссер обернулся и в недоумении уставился на артиста:

— Вы ко мне?

— Да, Григорий Михайлович, к вам, — вежливо улыбаясь, сказал Носиков. — Новый фильм будете здесь ставить?

— Будем, — кивнул Овчинин, немного нахмурившись. — А вы… кажется, актер?

— Так точно, — еще шире улыбнулся Носиков. — Актер.

— Понимаю, — хмыкнул режиссер. — Попробоваться хотите?

— Да нет, куда уж мне, — замахал руками Носиков. — Вы же Шекспира опять ставите, насколько я слышал… А я и Шекспир — несовместимые мы…

— Вот как? — удивился Овчинин и наконец присмотрелся к собеседнику повнимательнее. — Признаться, первый раз такое слышу. Чтобы актер не хотел сыграть в пьесе Шекспира…

— Да что вы, далеко не все мы туда метим — в шекспировский, что называется, театр. И кинематограф, — добавил Носиков. — Вот вы Женю Евстигнеева знаете? Наверняка ведь знаете… Так он не то что в Шекспире, он вообще не желает играть в любых постановках, где разговаривают стихами… Не потому, что плохо к этому относится, а потому, что ему это совершенно чуждо. Он только прозой может… Вот и я примерно так же.

— Ясно, — сказал режиссер. — Ну так, значит, вы по другому вопросу?

— Вот именно, по другому, — подтвердил Носиков. Он покосился на рабочих, занимающихся декорациями. — Григорий Михайлович, может, отойдем?

— А у вас настолько конфиденциальный разговор? — усмехнулся Овчинин.

— Честно говоря, да.

— Я думаю, они нас даже не слушают, — кивнул режиссер в сторону рабочих. — Да и вообще, какие могут быть тайны?..

— Не тайны, конечно, — сбавил тон Носиков, — но все-таки… Я к вам, в общем, вот с чем… Вы, конечно, слышали про все эти убийства?

— А вы думаете, хоть один человек на «Мосфильме» о них не слышал? — криво улыбнувшись, посмотрел на него Овчинин. — Я так думаю, что во всей Москве уже таких не сыщешь… Если только не во всем Союзе. Слухи, знаете ли, быстро ползут…

— Так вот, Григорий Михайлович, — еще больше понизил голос Носик. — Вы-то сами не боитесь?

— Чего именно? — сухо поинтересовался режиссер.

— Ну, что и на вас могут… э-э, покуситься?

— Почему именно на меня? — хмыкнул Овчинин. — А на вас, например, не могут?

— Я же не режиссер.

— Ах так, по-вашему, только режиссерам угрожает опасность?

— Ну, если учесть, что все четверо убитых…

— Да-да, вы правы, — перебил его Овчинин. — Но на «Мосфильме», слава богу, осталось еще несколько десятков режиссеров… Вы всех предупреждаете, товарищ…

— Носиков, — подсказал артист. — Нет, я ни к кому не ходил. А вот к вам пришел.

— Мне это очень лестно, — иронически отозвался Овчинин, — но, право же, вам не стоило себя утруждать… Я и сам в состоянии о себе позаботиться.

— Григорий Михайлович, я не просто так. — Носиков окончательно перешел на зловещий шепот. — Я просто поразмыслил как следует и пришел к выводу, что следующей своей жертвой убийца выберет именно вас!

— Вот как? — вторично удивился Овчинин. — Слушайте, Носиков, а в вас что-то есть… Я бы вас все-таки попробовал. Ну, если не в эту картину, раз уж вы к Шекспиру так не благоволите, то, может, в следующую…

— Спасибо, Григорий Михайлович, — с досадой отвечал Носиков, — но я правда ведь не за этим. Вы послушайте…

И Носиков изложил Овчинину то, о чем говорил с майором Жаверовым.

51

Выслушав артиста, режиссер лишь крякнул:

— М-да…

— Так вы согласны с моими доводами? — с надеждой спросил Носиков.

— Что ж, фантазия у вас неплохо работает. — Овчинин невесело улыбнулся.

— Да почему же фантазия? — воскликнул актер. — Это очень правдоподобно. Неужели вы не находите?

— Признаться, не нахожу, — покачал головой режиссер. — Вот хотя бы насчет этого Топоркова… Я слышал только про его недавнее самоубийство. Но что-то я не припомню, чтобы его пробовал…

— Пробовали, пробовали, — заверил Носиков. — Я выяснял!

— У кого же? — покосился на него Овчинин.

— У других, кто у вас пробовались…

— В том и дело, что у меня пробовалась масса артистов. Многие приходили один раз, играли — вернее, пытались играть — полминуты, я говорил: «Достаточно», они уходили, и я никогда их больше не видел… Если я и имел дело с вашим Топорковым, то, видимо, как раз таким образом… Так что, даже если бы он был жив, я сомневаюсь, чтобы у него были ко мне претензии. Но его ведь уже не существует…