Смертельный дубль

— Значит, бросим дядю на произвол судьбы? — огорчилась девушка.

— Разумеется, не бросим.

— А что же мы еще можем сделать?

— Что я могу сделать, — поправил Топорков.

— Ну так что ты можешь?

— Известно что, — небрежно пожал плечами актер. — Пойду сдаваться.

— Нет! Нет! — Маруся вновь вцепилась ему в руку, слегка вонзив в нее свои острые коготки. Топорков поморщился, но на этот раз не сделал попытки освободиться.

— Успокойся, Маруся. — Он старался оставаться хладнокровным. — Никакого другого способа нет. И ты сама это прекрасно знаешь.

Из глаз девушки брызнули слезы.

— Но ведь тебя посадят, посадят! — запричитала она.

— По крайней мере, это будет справедливее, чем если посадят Василия Николаевича, — возразил Топорков.

— Но он… прожил… куда больше… чем ты, — уже навзрыд рыдала Маруся.

— Маруся, что ты такое говоришь? — испуганно заговорил Топорков. — Ты хочешь пожертвовать своим дядей?

— Ради тебя — да! — отчетливо выкрикнула Маруся и уткнулась ему в плечо.

— Нет, так не делается! — замотал головой Топорков. — Все, что я доныне совершил, было продиктовано справедливостью… И вот теперь… Нет, я не могу поступить так несправедливо, никак не могу!

— Ты не понимаешь, — вновь заглянула ему в лицо Маруся. — Дядя не возражает. Он нас благословляет. Он согласен пострадать за тебя, за нас… Чтобы мы с тобой были счастливы…

— О чем ты говоришь, Маруся? — Теперь и Топорков всерьез разгорячился. — О каком счастье? Как ты сможешь быть счастлива со мной?! С актером, который за все годы сыграл только одну роль…

— Какое это имеет значение, дуралей ты мой! Я ведь люблю тебя!

— Ничего, еще кого-нибудь полюбишь, — страдальчески выдавил Топорков. — И будешь куда счастливее, чем воображаешь сейчас…

— Да не полюблю я больше никого! — Тут у Маруси как будто в один миг пропали все слезы — она стала говорить резко и убежденно: — Если я за всю жизнь не встретила никого, кроме тебя, значит, никого и не встречу… Мы должны быть вместе. Обязательно.

— Прости. — Топорков ласково отстранил ее руки. — Как бы мне ни хотелось тебя послушать, я должен сдаться. Я не могу иначе.

115

Маруся встречала Лихонина у ворот следственного изолятора.

Уборщик медленно подходил с внутренней стороны и сквозь зарешеченную ограду глядел на племянницу непроницаемым взором. Лишь когда он вышел наружу, приблизился к девушке вплотную, обхватил ее своими большими руками и прижал к груди, на глазах его показались слезы.

Заплакала и Маруся.

— Дядя Вася, дядя Вася… — прошептала она, тщетно стараясь обнять Лихонина с той же силой, с какой он сейчас обнимал ее.

Маруся подняла голову от дядиной груди и снизу вверх посмотрела на него мокрыми глазами.

— Значит, тебе не поверили? — прошептала она.

Лихонин сокрушенно покачал головой.

— Но если бы он не сдался, тебе бы продолжали верить?

Лихонин утвердительно кивнул.

— Ты должен был стоять на своем, — проговорила Маруся, кусая губы.

Лихонин сморщился и изобразил: я стоял до последнего.

— И что помешало? — прошептала Маруся.

Лихонин выразительно проговорил одними губами два слова.

— Очная ставка, — поняла девушка.

Лихонин кивнул.

— И, конечно, он рассказал, что ты был вообще ни при чем, — уже без вопросительной интонации, просто констатируя, произнесла Маруся.

Лихонин вновь кивнул.

— А про меня спрашивали? — еле слышно поинтересовалась девушка. — Его или тебя?..

Лихонин покачал головой.

— Возможно, Жаверов постарался, — задумчиво проговорила она. — Интересно, а сам-то он хоть немного меня подозревает?..

Лихонин изобразил: ну конечно, нет, какие глупости…

— Впрочем, это мне уже все равно, — махнула рукой Маруся. — Ты, слава богу, на свободе, а Пете… ему, видно, уже никто не поможет…

Лихонин поник: увы, так и есть.

— И зачем он только пошел? — простонала Маруся. — Почему меня не послушал?.. И тебя? Он ведь знал, что ты не против, что тебе даже приятно было бы взять все на себя…

Лихонин подтвердил: ради тебя мне было бы это очень приятно.

— Так почему же он так… зачем?..

Лихонин изобразил: он не мог иначе.

— Да, он мне то же самое сказал, — вздохнула девушка. — Как же теперь жить? — посмотрела она на уборщика. — Дядь Вась, как?

Лихонин положил руку ей на плечо: будем жить как прежде.

— Я уже не смогу как прежде, — пробормотала Маруся.

Она взяла дядю под руку, и вместе они поплелись к автобусной остановке.

Вдруг Лихонин остановился, хлопнул себя по лбу и стал что-то изображать племяннице. Та поначалу не понимала.

— Что? Ты о Пете? Что ты имеешь в виду?

Лихонин похлопал себя по карманам, как бы что-то ища, а потом вопросительно посмотрел на Марусю.

— Я не захватила блокнот, — покачала она головой. — Как-то не подумала… Попробуй все-таки так показать…

Лихонин продолжил мимическое представление.

— Так, Петя, Петя — это я поняла… — бормотала девушка. — Значит, они все выяснили? То есть он сам им рассказал?.. Ну конечно, разве эти тупицы могли догадаться…

Лихонин возразил: я тоже не догадался.

— А мне вообще все равно, — отмахнулась девушка. — Так что можешь дальше не рассказывать. Для меня он никогда и не был никаким Призраком. Напротив, он был самым живым и настоящим из всех, кого я встречала…