Смертельный и чудесный карнавал. Сборник

– Ну как? – спросил Саша с расстояния. По какой-то неведомой причине он же желал присоединяться к нам на сцене.

– Пока ни… – я запнулась, потому что заметила металлическую решетку почти в углу сцены. Примерно над ней и виделся силуэт!

Я присела.

– Саш, подойти, пожалуйста, сюда! – Он нехотя поднялся к нам. – Взгляни!

Белоснежка тоже заинтересовалась.

– Там маленькие лампочки, – заметила она, наклонившись.

– Да! – кивнула я. – Уверена, что именно они что-то делают. Но я не понимаю что…

Сашка подергал решетку.

– Не поддается. Видишь, тут маленький замочек? Без ключа не откроешь. А лампочки эти далеко внизу, я отсюда не вижу.

– Но это может быть какой-то проектор для голограммы? Или как там это называется…

– Катя, турбаза стала довольно фешенебельной, но не настолько. Здесь же не Мадонна концерты проводит, чтобы голограммами озаботиться.

Мы так увлеклись разглядыванием загадочной решетки, что не заметили, как к нам со спины приблизился менеджер.

– Дорогие гости, пройдите, пожалуйста, за столики. Через десять минут столовая закрывается. А сцену сейчас будут освобождать.

– Почему она у вас теплая? – рискнула спросить я. Впрочем, богатые и капризные клиенты наверняка и не такие вопросы задавали. Должны привыкнуть.

– Мы включили для барда обогрев, внутри сцены установлен так называемый «теплый пол». Когда готовили сцену к выступлению, включили его. Василий Васильевич всегда мерзнет. – Сотрудник турбазы по привычке говорил о барде в настоящем времени.

– Проблемы с сердечно-сосудистой системой могут себя так проявлять, – с умным видом кивнул Сашка, затем попросил меня уже в сотой раз: – Может, мы пойдем уже, а? Ты видишь, что и в том, что случилось с бардом, и в фонариках нет ничего загадочного!

– Вижу, – с грустью кивнула я и снова обратилась к человеку в отутюженной бело-бордовой униформе, который почему-то выглядел удивленным после Сашиных слов: – А что это за решетка в полу?

Он услужливо ответил:

– Это встроенная система иллюминации. Нужна для некоторых представлений, которые проходят у нас. Сейчас неактивна.

– Неактивна? Но мы видели свет, исходящий отсюда…

– Это исключено.

– Да-да, как же… – Наверняка был какой-то сбой, из-за чего система запустилась сама, но он ведь не скажет об этом. Точно так же им, видимо, запретили обсуждать инцидент с бардом, поэтому сотрудник удивился нашей осведомленности. В любом случае обе загадки я решила в два счета.

Я обернулась к Белоснежке, чтобы сказать ей запланированную фразу о том, что я умнее, сообразительнее, смекалистее, опытнее, мудрее, да и вообще, но она успела сказать первой:

– Я Кристина. А ты?

«А я умная», – чуть не ответила я, но это, наверно, был бы перебор. Короче, мы с Сашкой назвались, пожали ей руку в знак знакомства, кивнули остальным и были таковы.

Остаток вечера я провела спокойно. Саша спросил, чем я буду заниматься, думаю, собираясь что-то предложить, но я ответила, что хочу побыть одна, и он меня больше не донимал. Едва попав в номер, я принялась названивать ненаглядному, но он был недоступен. Наконец, когда я уже сдалась и уселась с телефоном на кровать, он перезвонил. Извинился и предупредил, что будет завтра ближе к вечеру. Ну что ж, в принципе мы так и рассчитывали, зря я надеялась на чудо. В то же время в канун Нового года очень хочется чудес…

На ночь я почитала еще парочку мистических историй посетителей форума, заодно проверила личные сообщения (Кейт на сайте так и не появилась) и легла спать.

С утра в мой домик-номер постучались. Я сперва решила не открывать, пробормотала что-то вроде «Отвалите» и повернулась на другой бок с намерением опять уснуть, но человек за дверью оказался настойчив. Тогда мне пришлось сползти с кровати, и, потерев лицо, я поднялась. Затем пришла внезапная мысль, что это Женька приехал пораньше, и я кинулась к двери босиком и в чем была – в полупрозрачной шелково-гипюровой ночнушке.

У Саши отвалилась челюсть.

– Я… это… как это… Толя… ой, Катя, – поправил он себя, покраснев и тряхнув головой.

– Че надо? – не совсем добрым тоном поприветствовала я гостя. Во-первых, еще не до конца проснулась, во-вторых, расстроилась, что пришел не тот, кого я ждала… Затем опомнилась, прикрылась руками: – Ой, извини! Я сейчас!

Я метнулась в недра номера, чуть прикрыв дверь, но не заперев ее. Накинула халат. Вышла, распахнула дверь.

– Теперь можешь заходить.

Но Сашка не торопился переступать порог.

– Да я, собственно… только…

– Хватит меня Толей называть!

– Да не… «только» – наречие. «Только позвать» – я хотел сказать. На завтрак.

– А что, уже завтрак?!

– Ну да, он тут с девяти тридцати до двенадцати. Для мажоров…

– А что, уже половина десятого?! – Мне казалось, что часов семь. Как раз то время, когда я обычно встаю на работу, и дается мне это с таким же трудом.

– Нет, уже пол-одиннадцатого вообще-то…