Смертельный и чудесный карнавал. Сборник

— Тсс, — шепнула я подружке, и она тут же, как по команде, замолчала.

За это время Вожак отключил сигнализацию, подошел к витрине, разбил стекло и, достав оттуда рубиновый комплект, сложил его в черный непрозрачный мешочек.

— Теперь вы нас отпустите? — спросил директор, стараясь, чтобы голос звучал ровно, однако было видно, что он боится до чертиков.

— Нет, — как всегда спокойно и уравновешенно ответил Благородный Вожак, и заложники в ужасе ахнули.

— Но как же?…

— Послушайте, уважаемый. Я ведь здесь не только ради побрякушек. Я здесь ради правды. — Директор смотрел, моргая. Видно, что он не понимает. Мы с Таней, поднявшись на ноги, тоже моргали, стоя по соседству. Так как команды возвращаться в круг сидящих не было, мы остались на своих местах. — Будьте так любезны, расскажите, при каких обстоятельствах вы нашли рубиновый набор. — Директор начал бубнить про археологов, позвонивших ему, про раскопки, про рухнувшую стену и т. п. Вожак внимательно смотрел на него, и, хоть выражения лица было не разглядеть за маской, почему-то казалось, что он недовольно улыбается. Как царь, выслушивающий оправдательную речь обвиняемого, зная, что затем все равно его казнит. Так и вышло. Ближе к концу истории, когда директор уже начал повторяться, Вожак заехал ему в ухо. — А теперь еще раз рассказывай. Но на сей раз — правду.

— Так я же… — Лидер достал складной ножик, выдвинул лезвие, и директор запнулся. Его глаза испуганно расширились, однако… Что-то мне не нравилось в них. Не было праведного негодования, дескать, я вам правду — а вы вот как? Только страх и… хитрость. Да. Он начал водить глазами слева направо, будто…

— Он врет, — прошептала я сама себе, но банда услышала.

— Устами младенца, — хмыкнул Философ.

— Кто это? — мотнул головой в мою сторону Вожак, будто и не он пятью минутами ранее спас меня от расправы своего подельника.

Заговорила Людмила Анатольевна.

— Это девочки из газеты, из «Областного Вестника». Приехали писать о выставке и разрушенной церкви.

— Что ж, — согласно закивал Лидер, смотря на меня из прорезей черной маски красивыми голубыми глазами, искрящимися озорством и вместе с тем какой-то странной теплотой, — я слышал, у журналистов особое чутье на людей и на ложь. — Помолчав, добавил: — У меня тоже.

Воцарилась недолгая тишина.

— Я не понимаю, я не… — зачастил директор, и это было его ошибкой. Вожак начал методично его избивать, затем приложил нож к горлу.

— Ну что? Все еще не понимаешь? Может, вспомнишь женщину, что там была? Может, это на ней, падаль, были рубины, а не в нише в стене, а?!

Когда он перешел на крик, я поняла, что эта тема для него весьма болезненна. Почему-то я ощутила укол жалости. Нет, не к директору вовсе… Что это со мной? Стокгольмский синдром?

— Простите, простите, простите… — мямлил беспрестанно директор краеведческого музея, затем обмочился и потерял сознание. Захватчики бойко рассмеялись. Все, кроме Вожака. Чувствовалось, что в нем столько боли, что она не дает ему ликовать — даже в минуту победы.

— Я не понимаю, — тихо заговорила Анатольевна, теребя брошку на пиджаке, — этот набор не был захоронен в нише? Его не от большевиков прятали?

— Умная тетенька, — сообщил Лидер, въехал еще раз ногой по голове лежащего мужика, после чего произнес слова, даровавшие умиротворение всем заложникам. — Я закончил, уходим.

И они действительно ушли…

* * *

Шли дни. Новостная заметка о выставке переродилась в репортаж с места событий. Планируемый заголовок «Жемчужина разрушенной церкви Всех Святых попала в краеведческий музей» пришлось переписать на «Стать заложником и выжить, или Все ли бандиты одинаковы?»

Таня в написании статьи приняла еще меньше участия, чем обычно, ввиду того что пропустила бо́льшую часть событий. По этой или по другой какой причине ее дядя пришел от материала в неописуемый восторг. Параллельно приходилось давать показания разным лицам, сначала оперативникам, затем следователю, а после фээсбэшнику, которому передали дело. Оказалось, что все дела о захвате заложников неминуемо попадают в ведомство ФСБ. Последний был наиболее заинтересован, но к тому моменту часть событий просто вытеснилась из памяти, видимо, психологическая защита так сработала, так что помочь ему в расследовании я не сумела. Остальные сумели еще меньше, как он сам в конце посетовал. Я могла, конечно, намекнуть ему, что искать следует в направлении настоящей владелицы рубинового комплекта, которой, скорее всего, нет в живых, но почему-то другие свидетели эту тему вообще не поднимали, а мне не хотелось быть единственным человеком, через которого смогут выйти на Лидера. Лучше бы поймали Свирепого, в самом деле, но на него у меня ничего не было.