Смертельный и чудесный карнавал. Сборник

Выяснив, что УФСБ находится в нескольких кварталах, я предложила проводить пленника до нужного здания. Мы шли вместе какое-то время, пока Алексей резко не бросился бежать через дорогу, и, пока мы стояли в ступоре, темная иномарка, выскочившая из ниоткуда, на огромной скорости метнулась к застывшему в ужасе парню и переехала его. Катя и я коротко вскрикнули, а Женька тут же схватил нас в охапку и залег с двумя барышнями в кусты. Через лишенные листвы ветви мы видели, как невысокий мужчина, вышедший из авто, отдал команду двум другим сунуть тело в багажник. На миг он повернулся к нам лицом, и свет фонарей удачно высветил шрам через всю щеку. Я хотела позвонить в полицию, но Женька отговорил. Если мэр и его дружок Шрам захотят узнать, кто стал свидетелем очередного убийства, у них это займет пару минут. Мы догадались, кто убил Веронику, но мне, если честно, не очень ее жалко. Если Алексей был прав и она убила его брата, только чтобы самой шантажировать мэра (а зачем иначе ей потребовалось забирать флешку?), тогда она получила по заслугам. А мы трое заслужили жить долго и счастливо и не отвечать за чужие грехи.

2018

Неуклюжее предложение рассказ

— Выходи за меня! — резко прозвучало в тишине.

Я подавилась роллом «Калифорния» и стала стучать себе палочками, которыми ела, по спине, а Паша, сорвавшись с места и уронив со стола китайский глиняный чайник, подбежал ко мне, чтобы помочь справиться с дыханием.

Наконец, избавив от риса дыхательные пути, я воскликнула:

— Да ты в своем уме?!

Тем временем подбежавшая официантка тихого, уютного суши-бара, в котором мы находились в этот поздний час, наклонилась возле столика, чтобы убрать осколки пострадавшего из-за Пашиной прыти чайника.

Павел Самойлов — мой друг с детсадовских времен, невысокий, худенький, вечно лохматый брюнет, которого многие девушки тем не менее находят «очень даже ничего», — усмехнулся:

— Это совсем не то, что парень желает услышать в ответ на свое предложение, не находишь? — и подмигнул мне карим глазом.

— Это никакое не предложение! Это черт-те что! Вот я и спрашиваю: ты в своем уме?!

Я продолжала бушевать, друг с испуга попятился, наступив на все еще болтавшуюся под ногами официантку, та слабо охнула под весом в как минимум шестьдесят пять килограммов, а сам он, потеряв равновесие, упал, приложившись в падении затылком к нашему столику, с которого на этот раз грохнулась чашка. Тоже разбилась.

— Ой! — Паша вскочил на ноги, потирая ушибленный затылок.

— Ты в порядке? — вкрадчиво осведомилась я. Вопрос был скорее риторическим: друг падал постоянно и все время что-то ронял, ломал, разбивал, поэтому все его окружение — да и он сам — давно с этим смирилось, и это уже не повод для волнения. Знакомые научились не пугаться громких звуков, а Паша научился падать на одни и те же места, вследствие чего там образовались жесткие мозоли, и было уже не так больно.

— А как же! — сотрапезник старался не терять присущего ему оптимизма даже в такой трагикомичной ситуации.

Тем временем на помощь пострадавшей официантке прибежала еще одна, но Павел уже сидел, так что опасность для здоровья общественности, хоть и не сводилась к нулю, но стала хотя бы минимальна.

Глядя на копошащийся возле наших ног обслуживающий персонал, Павел вновь заговорил:

— Да, на первый взгляд это кажется глупостью, у нас ведь только дружба, и если бы было возможно, за долгие годы знакомства она бы уже переросла во что-то иное, но подумай просто: мы давно друг друга знаем — раз, мы прекрасно уживаемся в замкнутом пространстве — два, мы знаем все привычки, вкусы и скелеты в шкафу друг друга — три, нам хорошо проводить время вместе — четыре, наши семьи уже знакомы — пять…

— Погоди-погоди! — замахала я руками, точно экстренно тормозя попутку. — Какая муха тебя укусила? С чего ты вообще задумал жениться?

Павлу вдруг взгрустнулось, и он вздохнул. Подождав, когда девушки удалятся, продолжил:

— Да ну, родители задергали… Когда, мол, когда… В чем-то они правы, мне уже двадцать три, многие мои друзья успели жениться. Но это не главное. Детей я хочу.

Я предусмотрительно не возобновляла жевательный процесс, ожидая Пашиной ответной реплики, иначе бы подавилась повторно. Мои ярко подведенные глаза в ту секунду, наверно, расширились до катастрофических пределов, заняв две трети всего лица.

— Ты шутишь, да? Ты же ненавидишь детей!

Собеседник согласно кивнул:

— Да, так было раньше. Сейчас уже начал смотреть на них по-другому. Но ты права, это не самое главное. А главное, знаешь, что? — Он придвинулся поближе, поставив локти на стол, и вперился в мои глаза долгим томительным взглядом.