Смертельный яд

— О, да, конечно. Так, посмотрим. Да. «Твоя мораль заставит тебя обрадоваться, папа, когда ты услышишь, что я решил, как принято говорить, «узаконить наши отношения». Он иногда говорил и писал очень легкомысленно, бедный мальчик, но под этим скрывалось его доброе сердце. О, Боже! Да. «Моя подруга — добрая душа, и я принял решение сделать все по правилам. Она этого более чем заслуживает, и я надеюсь, что когда все формальности будут соблюдены, ты примешь ее под свое отеческое крыло. Я не стану просить тебя провести обряд бракосочетания — ты же знаешь, в моем стиле скорее будет посещение мэрии — и хотя моя избранница получила строгое религиозное воспитание, не думаю, чтобы она стала настаивать на венчании в церкви. Я дам тебе знать, когда это состоится, чтобы ты смог приехать и дать нам свое благословение (в качестве отца, а не священника), если у тебя будет такое желание». Видите, лорд Питер, он был намерен поступить, как полагается, и меня тронуло его пожелание, чтобы я при этом присутствовал.

— Совершенно верно, — отозвался лорд Питер, а про себя подумал: «Останься этот щенок жив, я с радостью пнул бы его в зад».

— Ну, а потом было второе письмо, в котором сообщалось, что свадьба не состоится. Вот оно. «Милый папа, извини, но, боюсь, что мне придется с благодарностью вернуть тебе твои поздравления. Свадьба отменена, а невеста сбежала. В подробности вдаваться ни к чему. Харриет удалось поставить в глупое положение и себя, и меня, так что говорить больше не о чем». А позже я услышал, что он плохо себя чувствовал… Но вы все это уже знаете.

— Он ничего не говорил о причинах своего нездоровья?

— О, нет. Мы не сомневались, что это вернулся его прежний гастрит. Он никогда не был особо крепким пареньком. Из Харлеча он писал очень бодро, говорил, что чувствует себя гораздо лучше, и упоминал о своих планах поехать на Барбадос.

— Вот как!

— Да. Мне казалось, что ему это было бы очень полезно и помогло бы забыть о неприятностях. Но он говорил об этом достаточно неопределенно, а не так, словно все уже решено.

— А он больше ничего не говорил о мисс Вэйн?

— Он больше не упоминал ее имени до того дня, когда оказался при смерти.

— Да. И как вы в тот момент восприняли его слова?

— Я не знал, что мне думать. В то время мы, естественно, не подозревали об отравлении, и я решил, что он говорит о той ссоре, после которой они расстались.

— Понятно. А теперь, мистер Бойс, я хочу задать вам еще один вопрос: если предположить, что это не было самоубийством, то…

— Самоубийством? Нет, это исключено.

— Тогда — не знаете ли вы кого-то, кто был бы заинтересован в его смерти?

— Не представляю, кто бы это мог быть…

— У него… не было, например, другой женщины?

— Я об этом никогда не слышал. Он бы мне наверняка сказал. Он никогда не скрывал от меня своих увлечений, лорд Питер. Он был удивительно открытым и прямодушным.

«Ага», — мысленно прокомментировал Вимси. — «надо полагать, любил похвастаться. На все был готов, лишь бы причинить боль близким. Будь он проклят, этот тип!».

Вслух же он только сказал:

— Что ж, поищем другие мотивы. Например, написал ли он завещание?

— Написал. Хотя, по сути, бедному мальчику нечего было завещать. Он писал такие умные книги, лорд Питер — но они не приносили ему больших денег. Я помогал ему, давал небольшое ежемесячное содержание, и ему удавалось жить на эти деньги, еще и на то, что он зарабатывал своими статьями в журналах.

— Однако, насколько я понимаю, он все-таки завещал кому-то свои авторские права?

— Да. Ему хотелось завещать их мне, но я вынужден был сказать ему, что не смогу принять их. Видите ли, я не одобрял его взглядов и не счел бы возможным получать за них деньги. Поэтому он завещал авторские права своему другу, мистеру Воэну.

— Вот как! А можно мне узнать, когда было написано это завещание?

— Оно датировано одним из тех дней, которые он провел в Уэльсе. Насколько я знаю, в предыдущем своем завещании он оставлял все мисс Вэйн.

— Неужели! — воскликнул Вимси. — Полагаю, она об этом знала. — Мысленно он перебрал несколько взаимоисключающих возможностей и добавил: — Но, в любом случае, речь ведь идет не о слишком значительной сумме?

— О, нет, конечно. Мой сын получал за свои книги самое большее пятьдесят фунтов в год. Хотя мне сказали, — добавил пожилой джентльмен с печальной улыбкой, — что после случившегося его новая книга будет продаваться лучше.

— Очень возможно, — согласился Вимси. — Достаточно только попасть в газеты. Нашу милую читательскую аудиторию совершенно не волнует, по какому поводу склонялось ваше имя. И тем не менее… Ну, хорошо. Насколько я понимаю, личными средствами он не располагал?

— Абсолютно никакими. В нашей семье никогда не было денег, лорд Питер, да и в семье моей жены тоже. Мы голы как те самые соколы из пословицы. — Он слабо улыбнулся. — За исключением, наверное, Креморны Гарден.

— За исключением… извините?

— Тетки моей жены, печально знаменитой актрисы шестидесятых годов, которая выступала под псевдонимом Креморны Гарден.

— Господи, ну да!