Смертельный инструмент ацтеков

– Вот-вот, двое-родная… она меня попросила вместо себя поработать, потому что к ней муж из Ферганы приехал, а если муж приехал – надо ему внимание оказать. По всем правилам, как положено. Плов сварить, на стол накрыть… понимаешь? Муж есть муж, ему непременно нужно уважение показать! Тем более он ей посылки привез, гостинцы всякие, и письма, и приветы от всей родни – и от дяди Фатхуллы, и от тети Юлдуз, и от Змиееддина…

Мила сама не знала, каким образом из памяти выскочили эти восточные имена, очевидно, включился особый ресурс.

– Какого еще Змеееда? – оторопел охранник.

– Не Змеееда, а Змиееддина! Их вообще два, Змиееддин, который хромой, – но он тут ни при чем, а другой Змиееддин – это племянник тети Зульфии, он нашей Наргиз, можно сказать, самый близкий родственник, почти как я… так что она, Наргиз, на работу сегодня выйти никак не может, а как же не выйти? Это нехорошо, непорядок, вот она и попросила меня ее подменять… то есть подменить… только сегодня, один день, я и согласилась, как же не выручить родню… а еще, чуть не забыла, он ей от Нилуфара письмо привез, который к ней когда-то сватался… он потом на ее племеннице женился…

– Племяннице… – машинально поправил ее охранник, и вдруг побагровел и рявкнул:

– Надоела ты мне со своей родней! Весь аул, наверное, перечислила… или кишлак!

– Что ты, что ты, я еще и четверть не перечислила, от кого он письма привез! Еще ведь бабушка Ширин, она нашей мамы свекровь… очень старая, а мы старых людей уважаем!

– Замолчи! Не могу больше тебя слушать! Ладно, иди убирай, только на глаза мне больше не попадайся! Поняла?

– Поняла, конечно, все поняла! – И, пока охранник не передумал, Мила проскользнула в офисный коридор.

Она заглянула в одну дверь, в другую и наконец на площадке возле кофейного автомата нашла то, что искала, – маленькую тесную кладовку, где был сложен нехитрый инвентарь уборщицы. Кладовка, к счастью, была не заперта.

Переодевшись в синий комбинезон и вооружившись красным пластмассовым ведром и веревочной шваброй, Мила почувствовала себя гораздо увереннее и пошла по офису, опустив глаза и возя перед собой шваброй.

Теперь она могла войти практически куда угодно, оставаясь невидимой, – сотрудники фирмы ее просто не замечали, как не замечают привычный предмет интерьера.

Мила заглянула в одну комнату, где человек десять сидели, уткнувшись в свои компьютеры, в другую…

Сунулась даже в приемную директора, но здесь получила отпор – секретарша, тертая особа средних лет, с узкими, неприязненно поджатыми губами, прикрикнула на нее:

– Ты куда? Тебе сколько раз говорили – здесь можно убирать, только когда Рустама Степановича нет! Чтобы не мешала ему! Чтобы не путалась под ногами!

– Извините, – залепетала Мила, отступая к двери, – я не знать… я только первый день…

Нужно было тщательно следить за своим голосом, эта стерва все замечает, стережет своего начальника, как цепная собака. И такая же наблюдательная.

– Видно, что первый! – прошипела секретарша. – И убирать не умеешь! Небось только вчера приехала! Только разводишь грязь! Ничего не умеешь, только ишакам хвосты крутить, кобыла!

«Сама ты кобыла!» – подумала Мила, но вслух пришлось сказать иначе.

– Извините… – повторила Мила и уже хотела выскользнуть из приемной, как вдруг открылась дверь кабинета, и оттуда вышел не кто иной, как Алексей.

Ее старый друг, с которым она была знакома всю жизнь, с которым сидела за одной партой!

Мила обрадовалась, она почувствовала, что ее мытарства закончены, что к ней возвращаются жизнь и надежда. Она едва не бросилась на шею Алексею, но голос внутри снова прикрикнул: «Стоять!» Голос, который принадлежал ей самой, Миле Воробьевой. И она удержалась, вспомнив, скольких опасностей с трудом избежала.

Нет, нужно дождаться, когда Лешка будет один, и только тогда подойти к нему… Нужно быть очень осторожной, чтобы не подвести человека.

Алексей задержался на пороге кабинета и проговорил, обращаясь к кому-то невидимому:

– Да, Рустам Степанович, я понял вас и сделаю что смогу. Не беспокойтесь, никуда она не денется… это я вам обещаю, а вы знаете, что я не бросаю слов на ветер!

При этих словах Мила почувствовала странное беспокойство. О ком он говорит? Уж не о ней ли?

Однако она тут же отбросила всякие сомнения. Алешка есть Алешка, если сомневаться в нем – то кому вообще можно верить?

Она тихонько вышла из приемной и двинулась по коридору, протирая пол и искоса поглядывая на дверь.

Вот Алексей вышел в коридор, скользнул по ней взглядом, не узнавая… это хорошо, это очень хорошо, если даже он ее не узнал – близкий друг, с которым они знакомы сто лет, – то другие и подавно не узнают, можно не беспокоиться.

Мила хотела уже подойти к нему, взять за руку, заговорить, рассказать, что ей пришлось пережить за последние дни… Хоть прошептать тихо, что это она, назначить встречу…

Но в это время из соседней комнаты вышли несколько человек, подошли к Алексею.

Он заговорил с ними, пошел по коридору, зашел в какой-то кабинет…