Смертельный холод

– Я хотела получить нечто большее, чем характеристику. Похоже, ее считают умненькой девочкой, но не очень сообразительной, если вы меня понимаете. Усидчивая, аккуратная. У меня создалось впечатление, что в школе мисс Эдвардс не очень рады присутствию там Кри. Заместитель директора назвала ее Бри, правда, тут же поправилась. Ее любимый предмет – естественные науки, хотя она стала проявлять интерес и к театру. В предыдущие годы она пряталась, занималась технической частью постановки, но в этом году вышла на сцену. Правда, это обернулось катастрофой. Приступ сценобоязни. Пришлось увести ее со сцены. Другие девочки были недовольны. Да и родители тоже.

– А учителя? – спросил Гамаш.

Николь отрицательно покачала головой.

– Но там нашлось кое-что любопытное. Несколько раз они пропускали плату за обучение. Я поинтересовалась их финансами. Похоже, Си-Си и ее муж жили не по средствам. От полной финансовой катастрофы их отделяли всего два-три месяца.

– Си-Си была застрахована? – спросил Бовуар.

– На двести тысяч долларов. Ришар Лион происходит из скромной семьи. Получил техническую степень в Ватерлоо, но на работе никаких успехов не добился. На своей нынешней должности вот уже восемнадцать лет. Он там что-то вроде менеджера низшего звена. Составляет расписания. Неудачник. Зарабатывает сорок две тысячи в год, после уплаты налогов остается тридцать. Си-Си за шесть лет существования своей фирмы практически не имела никакого дохода. Выполняла небольшие дизайнерские проекты, но большую часть последнего года, похоже, провела за написанием книги и созданием собственной линии бытовых предметов. Вот. – Николь бросила на стол каталог. – Это прототип каталога, который она собиралась выпустить. Полагаю, фотограф как раз над этим каталогом и работал.

Бовуар понял. Мыла ли-бьен. Кофейные кружки «Безмятежность», халаты «Клеймите беспокойство».

– Си-Си договорилась о встрече на следующей неделе с руководством «Дайрект мейл», – продолжила Николь. – Это крупнейший распространитель товаров по каталогам в Соединенных Штатах. Она хотела продать им свою линию продуктов. Если бы ей это удалось, это стало бы огромным прорывом.

– И что они говорят? – спросила Изабель Лакост.

– Я собираюсь им позвонить, – сказала Николь, надеясь, что улыбка на ее лице говорит «спасибо за вопрос».

– Что слышно из фотолаборатории? – спросил Бовуар у Лакост.

– Я отправила туда агента, чтобы он забрал проявленные негативы. Вскоре он должен дать знать о себе.

– Хорошо, – сказал Гамаш, а потом рассказал им о никотиновой кислоте, «Льве зимой» и псалме 45, стих 11.

– Так кто же мать Си-Си? – задал ключевой вопрос Бовуар.

– В Трех Соснах есть несколько женщин подходящего возраста, – сказала Лакост. – Эмили Лонгпре, Кей Томпсон и Рут Зардо.

– Но только у одной из них фамилия начинается с Л, – заметил агент Лемье, впервые заговоривший в это утро.

Он внимательно смотрел на агента Николь. Он не знал почему, но она ему не нравилась. Не понравилось ее неожиданное появление, и определенно не понравилась ее новообретенная дружба с инспектором Бовуаром.

– Я их проверю, – сказала Лакост, и летучка закончилась.

Гамаш потянулся к деревянной коробке на своем столе и машинально перевернул ее, чтобы взглянуть на буквы на донышке.

– Это что? – спросил Бовуар, подтаскивая свой стул к стулу шефа.

– Вещдок из другого дела, – сказал Гамаш и передал коробку Бовуару.

И когда тот взял ее, у Гамаша вдруг возникло впечатление, что Бовуар сейчас увидит то, чего не заметил он. Посмотрит на буквы снаружи и внутри и поймет, что к чему. Инспектор покрутил коробку в руках.

– Одно из ваших рождественских дел?

Гамаш кивнул, боясь отвлечь Бовуара.

– Собрание букв? Дурь какая-то.

Он вернул коробку Гамашу.

«Вот тебе и прозрение», – подумал старший инспектор.

Когда Бовуар выходил, Гамаш наклонился к Лакост:

– Включи в свой список Беатрис Мейер.

Снаряд кёрлинга прогрохотал по неровному льду и громко ударился о камень в дальнем конце, а несколько секунд спустя этот звук гулким эхом разнесся по холмам, окружающим Лак-Брюм. Утро было очень холодное, самое холодное в текущей зиме, и температура все продолжала падать. К середине дня на таком холоде за несколько минут промерзнешь до костей. Солнце дразнило их светом, но не теплом, его лучи усиливались, соприкасаясь со снегом, и ослепляли всех, у кого не было солнцезащитных очков.

Билли Уильямс очистил для них площадку для кёрлинга на Лак-Брюм, и теперь Бовуар, Лемье и Гамаш наблюдали, как хрупкая Эмили Лонгпре распрямляется и дыхание вырывается у нее изо рта рваными облачками.

«Пора, – подумал Гамаш. – Если ее сейчас не увезти в тепло, она замерзнет. Мы все замерзнем».

– Ваша очередь, – сказала она Бовуару, который смотрел на нее с вежливым вниманием, не в силах относиться к кёрлингу серьезно.