Смертельный хоровод

Харди посмотрел в сторону выхода. Там стояли сотрудники тюрьмы с дубинками, тазерами и газовыми баллончиками на поясе и проверяли выходящих заключенных. Некоторые из его товарищей уже прошли через металлодетектор и исчезли в здании.

Рядом с охранниками стоял майор Кислингер. Поставив одну ногу на деревянную паллету, упершись рукой в бедро, он лениво моргал на солнце. Выглядел непринужденно. И наверняка втайне наслаждался каждым силовым приемом против одного из заключенных.

– О’кей, – пробурчал Харди и бросил мяч одному из коллег. – Я приду позже.

Работа заняла более получаса, потому что Харди пришлось делать все одному, и, когда он наконец попал в душ, все давно уже ушли.

Раздача еды будет через полчаса, к ней он тоже опоздает. Хоть он и капитан команды – коллеги наверняка оставят ему одну морковь, шпинат и капусту.

«Старик, не забывай: еще полгода, и все это дерьмо останется позади!»

Закончив с душем, он подошел к своему шкафчику. Вода еще капала с волос, и он повязал полотенце вокруг бедер.

Раньше в душевых кабинах регулярно случались изнасилования, обычно педофилов. Харди видел это собственными глазами. Но с тех пор все кардинально поменялось. Сейчас более половины заключенных были из Восточной Европы или с Ближнего Востока. Конфликты стали другими – политическими и религиозными, но больше никаких изнасилований.

Харди ощутил холодный плиточный пол под ногами. Он достал из шкафчика свои брюки и надел их.

– Ты что-то припозднился, Харди.

Харди закрыл шкафчик и посмотрел в сторону выхода. Там стоял Кислингер. Он медленно направился к Харди, пристально на него смотря.

О’кей, вот к чему была та выходка во дворе. Кислингер хотел застать его одного.

– В чем дело, майор?

– Я хотел тебя похвалить, сказать, что ты проделал со своей командой отличную работу и провел хороший матч. Сказать, как здорово, что ты добровольно убрал и подмел весь двор. Но, очевидно, ты это как-то не так воспринял.

Харди уставился на Кислингера. Что за чушь?

– Видимо, ты подумал, что я хочу тебя спровоцировать. Слишком бурно отреагировал, и вот что получилось… – Кислингер наклонился, смачно сплюнул на собственный ботинок. Затем вытер рот. – Харди, ты плюнул мне на ботинок.

По какой-то причине Кислингер хотел до него докопаться. Харди лишь покачал головой и достал оставшиеся вещи из шкафчика.

– Извините, майор, этот номер вы можете проделывать с новичком, но не со мной.

– Харди! – заорал Кислингер. – Паскуда, ты плюнул мне на ботинок! Вытри это!

Харди проигнорировал приказ и надел футболку.

– Харди, я с тобой разговариваю! Немедленно посмотри на меня!

Харди обернулся и взглянул на Кислингера.

– Майор, мы оба не должны этого делать. Что вам нужно на самом деле?

– Да, мы не должны этого делать, но ты, очевидно, себя не контролируешь – Кислингер снял с пояса дубинку и приставил к груди Харди. – В последний раз говорю: вытри это!

– Да пошли вы!

В этот момент Харди увидел тень у входа. Там кто-то стоял. Вероятно, еще один охранник. Которого Кислингер захватил в качестве свидетеля и который подтвердит его версию, если что. Но Харди не даст себя одурачить.

Он проигнорировал дубинку.

– Майор, я подмел двор и принял душ. А сейчас, пожалуйста, я хотел бы пойти!

– Лишь после того, как ты извинишься и вытрешь плевок.

Харди посмотрел в сторону выхода. Похоже, там стояли даже двое мужчин, он видел их униформу. Наверняка они оказались там «чисто случайно» и станут такими же «случайными» свидетелями этого разговора. Ловко подстроено.

У Харди заходили желваки на скулах.

– Господин майор, я извиняюсь за неподобающее поведение, – громко и четко произнес он, присел на корточки и вытер ботинок Кислингера своим полотенцем. Затем поднялся и оделся до конца. – Теперь я могу идти?

У Кислингера дернулось веко. На такое этот ушлепок не рассчитывал.

– Ты считаешь – правильно, что ты выйдешь отсюда спустя восемнадцать лет?

– Это решает судья, не я.

– Что ты собираешься делать после освобождения? Снова продавать наркоту школьникам? Или поджигать дома с женщинами и детьми?

Харди не стал ввязываться в дискуссию. Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Что бы сейчас ни последовало, он выслушает это, проглотит, не будет комментировать и потом забудет. Навсегда!

– Своих дочерей ты тоже снабжал наркотиками? Наверное. С семейной скидкой. По блату. Как и их мать, милую Лиззи. Ей ведь не приходилось для этого промышлять на панели, как другим? Я вижу реакцию в твоем взгляде. Что, твоя жена трахалась с другими, пока ты работал в своей лаборатории?

Харди закинул полотенце на плечо, запер шкафчик и сунул ключ в карман брюк. Он без эмоций взглянул на Кислингера. Кислингер всегда был груб с ним, с первого дня, но такого дерьма Харди еще не приходилось выслушивать.

– Харди, она трахалась с другими?

Харди пожал плечами:

– Возможно.