Смертельный конкур

Я поняла, что больше мне ничего не удастся узнать по той простой причине, что Лера и сама никакой ценной информацией не обладала. Решив наконец-то отпустить девушку, я строго заявила, что если она что-то утаивает, я все равно узнаю, и тогда ей мало не покажется. Но Лера только пожала плечами, показывая, что ей бояться нечего, поэтому я сочла наш разговор оконченным.

Глава 8

Домой я приехала в начале восьмого утра, и то после некоторых колебаний – а не остаться ли мне поблизости от ипподрома сегодня, все равно в десять утра назначен урок с Жанной, а мотаться туда-сюда я особого смысла не видела. Но потом вспомнила, что ночью, дожидаясь возвращения Леры, успела снять «жучки», и любопытство взяло верх над ленью. К тому же, если я буду сидеть в машине и тоскливо ждать, когда пройдут три часа, меня может сморить сон, а спать в этот день в мои планы не входило. Если потребуется, я могу бодрствовать несколько суток подряд, и на моей работоспособности отсутствие ночного отдыха никак не отражается. В какой-то мере мне повезло с организмом, выдерживающим тяжелые нагрузки, а может, я натренировала железную выносливость за годы учебы в «Ворошиловке».

Я кинула машину рядом с домом, быстро и тихо открыла дверь, дабы не разбудить тетушку Милу. Но, услышав доносящийся из кухни знакомый грохот кастрюль, вспомнила, что тетя у меня «жаворонок», позже шести утра обычно не спит. Она было кинулась ко мне с расспросами, где меня носило всю ночь, но я торопливо отмахнулась – потом расскажу, – и прошла в свою комнату с аппаратурой.

Пять первых прослушек, установленных мною в проходе конюшни, на выходе и рядом с денниками ничего интересного не зафиксировали – только короткие разговоры девчонок, в голосах которых я распознала Иру и Машу. Услышала я и истерику Наташи, которая пыталась добиться от Алексея ответа на вопрос, кто брал ее седло. Девчонка не стеснялась нецензурных выражений – я даже поразилась, какие перлы она выдавала. Слушать, как она матерится, мне совершенно не хотелось, но я мужественно дотерпела до конца записи в надежде, что могу зафиксировать какую-нибудь нужную мне фразу, проливающую свет на происшедшие события. Но меня ждало разочарование – Наташа, в конце концов, сорвалась на истерику со слезами, а Леша тихо бормотал, что ничего не слышал и не видел.

У меня остался последний «жучок», как я поняла, он был закреплен в быташке. На эту прослушку я возлагала большие надежды: раздевалка – это единственная комната на конюшне, и здесь могло произойти что-нибудь интересное. Но пока я слышала только разговор Жанны с кем-то из учениц – наверно, с Надей, и то – тренер объясняла девушке про какие-то крепления, которые следует застегивать определенным образом. Я приуныла: неужели все зря, если «жучки» ничего путного не записали, у меня не будет никаких доказательств – только домыслы, предположения и эмоциональные обвинения в адрес Лены.

Прослушав достаточно бессодержательные разговоры за несколько дней, я поняла, что скоро запись закончится. Качество звука тоже оставляло желать лучшего. Какое-то время звучали только шорохи, наверное, в быташке убирались. Пожалуй, ничего ценного я из записи так и не узнаю. Но нет, я услышала решительные шаги, звук открывающейся двери и продолжение какого-то резкого разговора. Как я поняла, происходила ссора между Жанной и Мариной.

С меня мигом слетели остатки сна, который внезапно одолел меня во время прослушивания скучных, ничего не значащих разговоров. Я жадно вслушивалась в каждую фразу, молясь про себя, чтоб запись не прервалась на самом интересном месте.

– Расскажешь кому-нибудь – и про Смерча можешь забыть! – донесся до меня шипящий шепот инструктора. – Имей в виду, если хоть одна живая душа узнает – я не буду выяснять, от кого, можешь даже не приходить на конюшню!

– Не трогайте Смерча! – взвизгнула Кузнецова. – Вы не имеете права, он закреплен за мной!

– Еще как имею, душенька, – зловеще угрожала Жанна. – Забыла, что я здесь – главный инструктор? А на твоего коня, как ты его называешь, уже есть покупатель. Поэтому в твоих интересах сделать так, чтоб я не надумала его продавать!

– Смерч – не ваша собственность! – нашлась Марина. – Вы – не его хозяйка, поэтому не можете решать, продавать его или оставлять на конюшне!

– А вот здесь ты ошибаешься, – возразила Лебедева. – Ты права, Смерч не моя лошадь, но его владелец, которого ты не знаешь и который пока не возражает, чтоб на нем ездили другие люди, очень даже заинтересован в том, чтоб получить за коня солидные деньги. Я могу сделать так, что хозяин Смерча не договорится с покупателем, а могу устроить и так, что в один прекрасный день ты придешь к пустому деннику своего обожаемого коня. И даю тебе слово, ты никогда не узнаешь, где находится твой Смерч. И никогда в жизни его не увидишь. Выбор, деточка, за тобой! И я советую не злить меня, это в твоих же интересах.