Смертельный отпуск

Игнат не угрожал, нож не доставал. Талый продолжал держать Лию, руки у него заняты. Жуков этим воспользовался. Он от души размахнулся, со всей силы с оттяжкой врезал Талому и снес его с ног. Лия упала вместе с ним. Котляр шагнул было к Игнату, чтобы помочь своему другу, но жалкая душонка дрогнула, он развернулся на сто восемьдесят градусов и рванул к дому. Но Игнат в два прыжка нагнал его и ударил по ногам. Падая, Котляр влетел головой в чугунный столб беседки, увитой виноградом.

Талый на удивление быстро пришел к себя. Лия уже поднялась, и он тянулся за ней, собираясь схватить за ногу.

— Ну ты и урод!

Игнат подскочил к нему, уложил на живот, заломил руку за спину. В это время стал подниматься Котляр, он мог убежать — некогда связывать Талого. Игнат ударом уголовника кулаком в шею вырубил его. Метнулся к Котляру, заломал его, подтащил к дружку. И увидел направленный на него нож.

— Отпусти пацана! — люто смотрел на него Давид.

Он мог ударить ножом в любой момент. Быстро и точно в глаз.

— С чего это?

— Игнат, не надо! — мотнула головой Лия. — Отпусти его!

— Как это отпусти?

— Я не за тебя подписывался, мент! — Давид презрительно сплюнул себе под ноги.

Игнат мог задержать и Талого, и Котляра, связать их, доставить в участок. Этого Давид и боялся. Если это случится, его обвинят в сотрудничестве с ментами, обзовут гадом и поставят на нож. Ему это и даром не нужно.

— Зачем вы Петелина убили? — спросил Игнат, усилив нажим на предплечье взятой на излом руки.

— Да не убивали мы! — простонал Котляр.

— А у пещер что сегодня делали?

— За вами шли!

— А Лию куда тащили?

— Да просто!

— Допрос окончен! — криво усмехнулся Давид. — Отпускай!

— Отпускай! — кивнула Лия, чуть ли не умоляюще глядя на Игната.

— Еще раз здесь увижу, будет самосуд, — тихо сказал Игнат. — Жестокий и беспощадный.

— Котляр, я тебе за Лийку кишки выпущу! — хищно сузил глаза Давид.

В это время в себя пришел Талый, он стал подниматься, мотая головой.

— И тебя на нож, падла! — Давид не шутил, он действительно готов был убить.

Игнат видел это по его глазам.

— Баклан ты, Талый! Дешевый баклан! — внесла свою лепту в разговор Лия.

Она, конечно, смотрелась далеко не так грозно, но Талый глянул на нее затравленно. И ничего не сказал.

Игнат не стал плыть против течения. Он, может, и мент, но это его родные места, и здесь привыкли жить по своим законам. Он с силой оттолкнул от себя Котляра, и тот снова врезался головой в беседку, но уже в другой столб.

Спелая гроздь винограда сорвалась с ветки, упала на него, несколько ягод закатились за шиворот.

Но на этом экзекуция не закончилась. Игнат сначала вытолкал за калитку Талого, а затем снова взялся за Котляра. На этот раз он направил его на ствол яблоневого дерева, но урка предусмотрительно выставил вперед руки. К дереву он пристыковался мягко, но все же ткнулся коленкой в ствол. Атам густая побелка.

Отряхиваясь, Талый и Котляр вышли на дорогу. Оба посмотрели на Игната, а Котляр провел пальцем по горлу. Давиду они угрожать не рискнули. И про Лию как будто забыли.

— Можешь меня повязать, — едко усмехнулся Давид, вкладывая нож в задний карман брюк.

— Зачем? Просто отдашь нож! — Игнат протянул руку.

А нож у Давида козырный, лезвие хоть и выкидное, но широкое, длинное. И с «кровостоком». Ручка солидная, на вид крепкая, качественной зэковской работы. Лезвие фиксировалось жестко, в момент удара точно не сложится. А это признак холодного оружия.

— Эй, я не понял! — Давид удивленно повел бровью.

— Нож! — Игнат продолжал держать руку, непоколебимо глядя на него.

— Ты чего, в натуре?

— Холодное оружие, до двух лет лишения свободы. Да ты знаешь.

— Ну ты и сука, Игнат!

Давид достал нож, расстался с ним.

— Ну вот, хоть по имени назвал, — усмехнулся Жуков.

Он выщелкнул лезвие, осмотрел его, заглянул в открывшееся гнездо в ручке. Не видно следов крови, ни малейших признаков. Но на экспертизу он этот кнопочник все же отдаст. Где-нибудь кровь да осталась. Если этим ножом убили.

— Как же тебя так угораздило ментом стать? — с язвительной усмешкой спросил Давид.

— Ну кто-то же должен вашего брата гонять. Совсем из берегов вышли, беспредел средь бела дня творите.

Игнат с досадой глянул на Лию. Синяков и царапин на теле вроде бы нет, но грязные лапы уголовников прикасались к ней, делали больно. Надо было ноги Талому и Котляру переломать, а потом уже отпустить и смотреть, как они ковыляют.

— Это бакланы беспредел творят, — сквозь зубы процедил Давид.

— А ты вор серьезный?

— Ну, еще не совсем вор. Но серьезный. И беспределом не занимаюсь.

— Я так понимаю, Талый и Котляр не твоя кодла?

— Ага, ты меня еще повесткой на допрос выдерни! — ухмыльнулся Давид.

— Заканчивал бы ты с этими делами.

— Ну вот, уже жизни учить начинаешь!.. Ты уже генерал?

— Всему свое время.

— Вот если станешь… Если доживешь до генерала, тогда можешь учить. Тогда я буду тебя слушать. А так извини!

— Тебе бы до моего генерала дожить.

— А это уж как карта ляжет! Я смерти не боюсь, но давай не будем ее дразнить.

— И все равно спасибо! Что за Лию подписался.

— Лия моя девушка, — как о чем-то само собой разумеющемся сказал Давид.