Смертельный турнир

— Угадала, — хмыкнул Хен. Снова усмехнулся. — Думаю, так как меня все равно казнят за предательство, секретом больше, секретом меньше…

Я ткнула его кулаком в плечо. Нечего так беззаботно упоминать о своей неминуемой смерти. У меня от этого каждый раз сердце пронзает, а с Хена все как с гуся вода.

Пылающая синим огнем метка снова встала перед внутренним взором.

— Неужели с этим ничего нельзя сделать? А ректор?

Хен сразу понял, о чем я.

— Нет, малыш, Магрус тут не поможет. Метку невозможно снять, пока я принадлежу клану.

— А выйти из клана?

Он ответил не сразу, пару секунд как будто взвешивал мысль. Потом с сожалением покачал головой.

— Отречься от клана можно. Но тогда метка сразу сработает.

Я закусила губу. Хен помедлил, не сводя взгляда с моего лица, потом протянул руку, провел большим пальцем по лбу, будто разглаживал складочку.

— Давай не будем об этом. Сам виноват. Нужно было предусмотреть это, потратить больше времени на подготовку. Но у меня были причины торопиться, так что я ни о чем не жалею.

Мы долго молчали. Я упрекала себя: причина поторопиться — ведь он из-за меня торопился. Боялся, что тот, другой, перейдет в наступление. Боялся, что опоздает, что меня убьют. И из двух зол выбрал то, которое грозит смертью ему самому.

Тут я вспомнила еще кое-что.

— Так это ты следил за нами, когда на нас напала Висперина со своими шавками. То-то мне казалось, что во время боя меня кто-то подлечивает!

Хен расплылся в улыбке, чмокнул меня в нос.

— Я следил за тобой постоянно, — сообщил с явным самодовольством.

— Надеюсь, не подглядывал, когда была в душе…

В его глазах засияли предвкушающие огоньки. Он чуть не облизнулся, как лис, увидевший неосторожно покинувшую загон курочку. Поспешила задать новый вопрос, пока лис не набросился на меня.

— А зачем вам вообще Пять Оружий? Продать?

Хен покачал головой. Ответил с щемящей нежностью:

— Чтобы покорить Морвенну, наянэ. Моя бабка — правая рука жреца Имерии и ненавидит Морвенну священной ненавистью. В принципе, неудивительно, она потеряла мужа и сына по их вине. Про моего отца ты знаешь, а деда убили те самые Денорты. Так что украсть их посох стало для нее смыслом жизни. Месть… А потом она сбежала в Имерию вместе с моим отцом, тогда еще ребенком. Но — так бывает — посох ее не принял. Он хранился в клане, сколько себя помню. В виде артефакта, точь-в-точь как ваш меч. А когда родился я, мы как-то нашли общий язык. — Он рассмеялся, словно сам недоумевал, как это у него вышло.

Представила, как маленький Хен, как и я в детстве, обнимает светящийся камень и жалуется на свои обиды. Хен наверняка не питал ненависти ни к Денортам, ни к самому посоху — может, тот это почуял?

Несколько минут мы молчали, прильнув друг к другу: Хен обнимал меня, уткнувшись твердым подбородком в мою макушку, а я — удобно устроившись в теплых объятиях, вдыхала щекочущий ноздри запах, рассеянно поглаживая ткань свитера. Потом вспомнила записку, переданную от его имени, и вывернулась, поднимая голову.

— Ты оставлял мне записку, когда я была в лазарете?

— Какую записку? — нахмурился Хен.

— С просьбой о встрече той ночью, в зале. Когда на меня кто-то напал и пытался задушить. Ты тогда ворвался и помешал.

Лицо Хена потемнело.

— Нет, никаких записок я не писал. Видел тебя в лазарете, убедился, что все в порядке, на этом все. А что за записка?

— Погоди, ты видел меня в лазарете? — Не припомню, чтобы он заходил.

А я бы запомнила, ведь тогда он еще не был нашим тренером. Впрочем, возможно, тогда я спала.

Хен почему-то смутился, загадочно хмыкнул, будто вопрос поставил его в тупик. Потом спросил:

— А где записка? Сохранилась?

— Да, лежит где-то. Мы сличали с твоими конспектами, думали, выясним, твой ли это почерк, но так и не поняли.

— Покажи.

Через нежелание выбравшись из теплых объятий, нашла записку. Хен рассмотрел ее, нахмурив брови, перевернул, изучил обратную сторону.

— Скорее всего, писал тот, второй из клана, о котором я говорил. Пытался убить тебя, чтобы завладеть мечом. Только клановый мог знать имя, под которым я здесь был. Я заберу ее, хорошо? Может, что-нибудь выясню. Шанс мал, но вдруг…

— Конечно.

Хен запихнул листок в задний карман. Повисла неловкая пауза. Я сделала попытку отойти.

— Еще чаю?

— Нет. — Он поймал меня за руку, усадил обратно на колени и по-хозяйски обнял.

Я затихла, украдкой улыбаясь. Мне было уютно в его объятиях, спокойно и тепло, словно наконец-то очутилась там, где и должна была быть всегда. По-моему, Хен чувствовал то же самое.

Я настолько разомлела, что вопрос застал меня врасплох:

— Сразу с ним встречаться начала?

Попыталась повернуться, но Хен не дал, объятия стали неожиданно жесткими. Я смирилась, пожала плечами, и хватка немного ослабла.

— Ты про Карина?

— А ты не только с ним встречалась? — в голосе звучали ревнивые и злые нотки.

Мне вдруг стало весело.

— Ревнивый муж вернулся? Полгода пропадал, теперь претензии предъявляет?

Он не сразу отреагировал, только после паузы слегка расслабился, хмыкнул:

— Резонно.