Смертельный удар

Чайка впился пристальным взглядом в обгоревшие остовы бараков торговой гавани, когда корабль медленно преодолевал бухту, невольно отметив три полупритопленных «торговца», а затем перевел взгляд на застроенный особняками берег в надежде, что туда-то римляне не добрались. Но и там повсюду были заметны следы войны. Два особняка, принадлежавшие высшим офицерам Атарбала почти лишились внешних стен. А еще один был черным от произошедшего пожара и смотрел на мир пустыми глазницами своих окон, предъявляя всем остов обгорелой и обвалившейся крыши. К счастью дом Чайки выглядел не пострадавшим. Федор осторожно выдохнул, но внезапно возникший страх все еще не покинул его.

В порту и на улицах тоже бросалось в глаза множество следов пребывания вражеских солдат в городе: перевернутые повозки, еще не убранные трупы людей и лошадей. Повсюду копошились специальные команды разбиравшие завалы и приводившие город в порядок. Военный флот был на месте, хотя тоже выглядел потрепанным.

– Этот новый штурм произошел совсем недавно, – высказал предположение Федор, пока «Ликс» швартовался в военной гавани, – вернись мы на пару дней раньше и, возможно, смогли бы помешать римлянам.

– Думаете, это сделали римляне? – уточнил Могадор, указав на берег, где по набережной местные жители везли на телеге трупы врагов, – что-то говорит мне, что в этом штурме участвовали и другие войска.

Приглядевшись, Федор с удивлением отметил, что на телеге вперемешку вместе с телами легионеров лежали солдаты, одетые в кожаные доспехи, очень похожие на те, что носила армия Карфагена. Вряд ли финикийцы стали бы относиться так неуважительно к собственным солдатам, особенно после смерти. А это могло означать только одно, – в этом штурме участвовали карфагеняне, стоявшие за сенат.

«Неужели Магон уже привел свой план в исполнение? – еще больше напрягся Федор, – надо немедленно посетить Ганнибала и все узнать. Хотя нет, сначала домой, убедиться, что с Юлией все в порядке».

– Ганнибал жив? – напрямик спросил Чайка морского офицера, который встречал их караван у сходней на набережной с охраной из десяти бойцов.

– Хвала богам, жив, – ответил офицер, даже вздрогнув от такого предположения, – хотя во время вчерашнего нападения сам водил войска в контратаку и снес немало голов римлян и этих…изменников.

«Значит Могадор прав, – промелькнуло в голове у наварха, – и посланцы метрополии уже побывали здесь».

– Вчерашнего? – уточнил еще более удивленный Федор, поправляя ремни амуниции, малость поистрепавшейся за время недавних боев, – значит, мы опоздали всего на день. Он сейчас в городе?

– Да, – кивнул офицер, указав в сторону замка нового тирана, который издали выглядел непострадавшим, – должен быть у себя. Хотя мне он не отчитывается, так что вам стоит самому нанести ему визит, если пожелаете.

– Нанесем, – закончил разговор Федор, и, обернувшись к Могадору, добавил, – ты займись кораблями и людьми. А я должен посетить Ганнибала. Немедленно.

– Расскажите ему, как мы славно бились, – напутствовал наварха командир «Ликса».

– Непременно, – бросил Федор уже на ходу, покидая пристань.

Прогулка по улицам пережившего вторжение города ничуть не способствовала поднятию духа, скорее заставила Федора лишь больше обеспокоиться. Повсюду был слышен запах гари и видны следы крови. А кое-где еще валялись неубранные трупы. Проходя только по нижнему городу, Чайка насчитал штук двадцать таких. Особенно ему запомнился римский легионер, лежавший раскинув руки на ступеньках харчевни. Из груди его торчала рукоять кинжала. Хоть и не мечом, но, судя по всему, удар был нанесен с такой яростью, что пробил панцирь.

Повсюду суетились люди, перетаскивая тупы к кострам в отхожих местах, где они сжигались. Но убитых все равно было слишком много. «Да, жуткая была драка, – думал Федор, опережая очередную телегу с убитыми, которая приблизилась к костру, – видно наши враги не на шутку вознамерились выкурить нас из Тарента»

Солнце скоро должно было зайти, и зажженные по всему городу костры только приближали ночь, сгущая сумрак вокруг себя. Однако до своего дома Чайка добрался еще засветло. Миновав полуразрушенные особняки соседей, у которых толпились уцелевшие слуги, разбирая завалы, Чайка, наконец, приблизился к своему дому. И чем ближе он подходил, тем медленнее становился его шаг.

Издалека особняк выглядел целым, но вблизи в глаза бросилось то, что скрыло от них расстояние. На колоннах портиков зияли свежие выбоины от камней и скользящих ударов мечом. Двери в особняк были выломаны. Оказавшись у входа, Федор увидел согбенную фигуру, сидевшую на мраморных ступенях, и сразу узнал в ней Клеоппа. Плечи тщедушного слуги как-то странно подрагивали, хотя он не издавал не одного звука. И лишь приблизившись вплотную, Федор понял, что он плачет.

– Клеопп… – осторожно позвал Чайка, словно боялся побеспокоить своего слугу и вдруг заметил тело мертвой служанки, лежавшее между колонн. Она была изрублена в куски, а на ступенях под ней запеклась лужа крови.

Грек прекратил содрогаться и поднял голову, узнав этот голос.