Смертельный защитник

Кай наконец-то всплыл на поверхность, качаясь на волнах, он жадно глотал воздух, и альвеолам было не надышаться. «Водопад!» – эта мысль словно громом раздалась в его голове, но было уже слишком поздно. Чуть впереди река резко обрывалась, и начинался водопад: меж мраморных утёсов вода бешено мчалась и падала в гигантскую пропасть. Кай изо всех сил пытался отплыть к берегу. Быстрое и сильное течение почти невозможно было побороть, но прилагая нечеловеческие усилия, медленно, но верно, он пробивался к песчаному краю реки, и у него это получилось бы. Но вода возле ронина как-то странно забулькала, и через пару секунд оттуда резко всплыло чудовище, оно снова схватила человека, и сумасшедшие течение унесло обоих прямиком к этому водопаду. В белой пенистой воде на самом краю торчали мраморные выступы, Кай пытался ухватиться за одну из этих глыб, но они все оказались сплошь гладкие и руки лишь беспомощно скользили. В последней отчаянной попытке воин вытащил меч и на пределе человеческих сил он воткнул лезвие в мраморный утёс. Держась за его рукоятку, он повис над пропастью. Ему было невероятно трудно, что-то непомерно-тяжёлое тянуло его вниз. Медленно опустив голову вниз, Кай увидел то чего больше всего и опасался. Чудовище повисло над пропастью вместе с ним, вцепившись когтями в его сапоги. Однако безумный монстр даже на волоске от смерти пытался убить этого человека, оно брыкалось и пыталось подтянуться к ронину, чтобы снова вгрызться клыками в его тело. От всех этих телодвижений меч со скрипом начинал выскальзывать из утёса. Кай же находясь в таком затруднительном положение тяжело вздохнул, вздохнул как человек, уставший от жизни.

– Да пошло оно всё к чёрту!

Его вторая рука уже потянулась к чёрной повязке, ронин хотел сорвать её и, обнажив своё лицо отпустить рукоятку меча. Отправиться в смертельный полёт в обнимку с чудовищем – так он захотел покончить с собой. Однако в последний момент он передумал, и его рука выхватила, на сей раз один из метательных ножей на поясе. Он хотел умереть, но не сейчас, только не так и не в этой битве! Меч продолжал выскальзывать из камня, а монстр уже хотел вцепиться клыками в пах ронина, но воин на пределе всех своих сил подтянул колени к груди. Быстрым и резким движением ножа он разрезал крепкую кожу одного из своих сапог. Обувь тут же слетела с ноги, и чудовище уже повисло, вцепившись лишь за второй сапог.

– Сайонара тварь! – произнеся это, ронин разрезал и второй сапог. Циничными и жестокими глазами Кай лицезрел, как чудовище полетело в пропасть, издавая душераздирающий вопль, и постепенно растворяясь в тумане водопада.

Не стоит рассказывать о том, как ронин выбрался с края пропасти и доплыл до берега, важно знать лишь то, что когда его голые ступни коснулись твёрдой поверхности, он тут же рухнул. Лёжа на мокром песке, Кай болезненно дышал полной грудью. Пытаясь, успокоит бешеный ритм своего сердца, он рассматривал, и не без симпатии, чистое и безмятежное небо, звёзд ещё не было видно, но время шло к этому. Всё его тело было исполосовано тысячами воспалённых ран и порезов, следы жестокой битвы давали о себе знать невыносимой болью. Особенно бедро, укус оказался серьёзным, клыки монстра чудом не задели артерии, тем не менее, они проткнули большую часть связок и мышц. Мокрый до нитки, ронин замерзал от сгущающихся сумерек, он был измотан и его изнеможённые глаза, несмотря на жуткий холод и разрывающую боль, смыкались от груза усталости. Так бы он и уснул, продрогший и истекающий кровью под открытым небом. Если бы не вопль.

Оглушительный вопль безумия снова всколыхнул весь бескрайний лес. Кай резко открыл глаза, приподнявшись, он, оглянулся через плечо в сторону обрыва, в который полетело чудовище. Он в это не верил, ему не хотелось в это верить, но такой нечеловеческий звук могло издать только оно. Ронин несколько минут молчал, находясь в мёртвой тишине, он созерцал ту бездонную пропасть окутанную мглой. Затем он засмеялся, и то был истерический смех человека находящегося на гране безумия.

– Естественно ты не сдохло, кто в такое вообще мог поверить? – Разговаривал сам с собой ронин – нет, это было бы слишком просто. А ты требуешь особого подхода Кицуне и все, что было до этого не более чем детские игры. Преисполненный гневом ты не погибнешь, пока твои клыки не вопьются в мою шею… мне ли не знать какого это, быть выжженным яростью. Пора заканчивать это всё.

Воин оторвал рукав от своей и без того разодранной куртки и использовал его вместо бинта, обвязав и затянув тяжёлую рану на бедре. Он кое-как поднялся, уставший, озябший и полуживой воин медленно побрёл прочь от берега. Босиком, болезненно хромая на одну ногу он шел, мучимый лишь одной только мыслью: «до чего же долго тянется этот день!»

***